Ольга Шумяцкая - ...И другие глупости

— А принц, что, негр?

Мурка наклонилась вниз и взглянула на сцену. На сцене раскланивался артист Цискаридзе, которого Мурка в этот вечер увидела впервые. Артист Цискаридзе был темно-коричневого цвета в золотом парике. Мурка артиста Цискаридзе почему-то сразу за это невзлюбила и больше на него не смотрела. Тем более что балет уже закончился.

Накануне Муркиного приезда я подумала: вот хорошо, ребенок в доме, дай сделаю сюрприз, будет радость. Взяла кисточку, красную краску для волос, малого пуделя Найджела Максимилиана Септимуса лорда Виллероя и раскрасила ему шапочку, уши, манишку и хвостик. Пудель эти уши опустил в миску с водой, а воду выпил, после чего мы ровно три дня ходили за ним впятером с мокрыми половыми тряпками. Пуделя несло во всех доступных человеческому зрению и обонянию местах, а также в большой супнице, в которой я по причине ее никчемности развела цветочную плантацию. На четвертый день мы повезли пуделя в ветеринарную клинику, где ему побрили брюшко и сделали ультразвук.

— Налицо отравление химическими веществами! — строго сказал молодой врач. — Что вы ему давали?

— Ничего. Только покрасили чуть-чуть.

— Как это — покрасили?

— Ну, краской для волос. Новый год все-таки. Карнавал.

— Оч-ч-чень смешно! — процедил врач и больше на нас не смотрел.

После чего Большой Интеллектуал дал клятву, что ни Мурку, ни ее семейство в Новый год больше на порог не пустит. Хотя в принципе виновата была я и для Интеллектуала представлялся хороший повод высказать мне все претензии, накопившиеся за восемнадцать лет совместной жизни. Он вообще это дело любит и не упускает возможности поставить мне на вид. Тут, наверное, надо рассказать о той большой любви, которую все эти годы испытывал ко мне

С этого и начнем. Последние восемнадцать лет Интеллектуал позиционировал себя как большой любитель меня во всех, даже самых непрезентабельных видах. Это такое свойство организма. Некоторые люди сильно потеют. Некоторые много едят. Некоторые стесняются в чужих компаниях. А Интеллектуал любит меня. Спросите «за что?», «почему?» — не ответит. Мужчины его типа вообще не склонны к самоанализу. Они принимают жизнь такой, какая она есть, что меня в принципе устраивает. Мне это дает — как бы сказать — свободу волеизъявления. Ну, например, покупаю я кофтюлю за триста долларов. Другой бы сразу убил, а Интеллектуал мягко улыбается и пожимает плечами. Дескать, что тут поделаешь, раз так сложилось. Или собираемся в отпуск. Интеллектуал жаждет тихих растительных радостей, но тут выясняется, что за нами тащатся Мурка и Мышка со своими хвостами. Интеллектуал морщится, но молчит. Дескать, что тут скажешь, раз нельзя ничего изменить. Интеллектуал вообще потакает мне с большой самоотдачей. Такая у него прихоть. Можно сказать, что вся я целиком — прихоть Интеллектуала.

А началась вся эта заварушка в московском метро, куда я спустилась исключительно по делу — доехать из одного пункта назначения в другой. И Интеллектуал спустился туда с той же целью. И мы случайно оказались в одном вагоне метро. И Интеллектуал смотрел на меня с большой тоской и по мере следования поезда все больше влюблялся. Был он тогда уже не очень новый, лет под тридцать. Может, истомился по женской ласке. Может, «пора пришла, она влюбилась». Я тоже его заметила, потому что не заметить мужчину с таким носом невозможно. Нос у Интеллектуала висячий, как сады Семирамиды. Если вы внимательно читали эту повесть, то, наверное, обратили внимание, что у всех ее персонажей небольшая неприятность с носами. У Настоящего Джигита — по национальному признаку, у Мышки — по аристократическому, у Мурки — просто кошмар без всяких признаков, у Лесного Брата — кошмар в отместку Мурке. Большой Интеллектуал на этом параде носов занимает первое место. Нос у него крупной формы и богатого содержания. Тогда, в вагоне метро, я еще этого не знала, а теперь знаю и всегда заставляю его брать с собой по три носовых платка. Под носом у Интеллектуала располагаются усы. Они ему нужны для красоты лица. Так он думает. А я думаю, что это такая форма самозащиты. Усы — единственное, чем он может меня уколоть. Вернее, это единственный укол, на который я реагирую.

Так вот, если вы думаете, что, выйдя вслед за мной из метро, Интеллектуал бросился знакомиться, то сильно ошибаетесь. Интеллектуал не бросился знакомиться. Интеллектуал шел следом, стеснялся и глазел на мои пятки как побитая собака. Я села в автобус, а он остался. И начал меня искать. Каждый вечер после работы он отправлялся к станции метро, где встретил чудное виденье, и ждал, когда я появлюсь на поверхности земли. Идея в принципе была глупой, потому что у этой станции метро я вообще могла оказаться случайно. Но Интеллектуалу повезло. Я там жила. И недели через полторы он опять меня увидел. И опять не подошел. Я садилась в автобус, а он стоял рядом и улыбался. И опять я его заметила, потому что не заметить мужчину с такой идиотской улыбкой невозможно. Представьте себе: стоит человек, зажмурив глаза и открыв рот, на лице — блуждающее выражение полного кайфа. Мимо идут люди, толкаются, ругаются и даже норовят поднять его и переставить в другое место. Потому что стоит он на самом ходу и сдвинуть его в сторону обычным порядком типа крепкого выражения не представляется никакой возможности. Он ничего не слышит и ни на что не реагирует. Это мой Интеллектуал.