Наталья Галкина - Хатшепсут

В ушах слегка звенело. Или в воздухе. Будто приближался рой невидимых насекомых. Приблизился. Завис над головой. «Главное — не теряться. Не я первый, не я последний».

Никто не знал, что следует предпринять, чтобы выбраться из Потока своими силами. Ни гарантий, ни советов, ни шансов не ожидалось. Ни свыше, ни сниже, ни изнутри. Спрятав блокнот, я двинулся по площади к мосту через реку. В первый момент мне показалось, что подошвы ботинок мои сработаны из свинца и иду я при этом задом наперед — так трудно было передвигаться в плотном воздухе, мучительно переживая желание вернуться в прежнюю, обычную, понятную, вне Потока проходящую (находящуюся?) действительность. Но, судя по пешеходам, я перемещался ничуть не медленнее их. Я достал блокнот и начертал: «Субъективные ощущения». Чирикая грамотку свою филькину, я обретал видимость некоей эфемерной деятельности для науки и весьма призрачную уверенность в себе. Перейдя мост, я направился к резным воротам и некоторое время потратил на то, чтобы их преодолеть: как во сне, войти в ворота я не мог. Мог я только представить себя стоящим по эту сторону ворот или по ту. То есть не просто «представить», а оказаться — или там, или тут. Переместиться плавно исключалось. Записав очередную рацею о прерывистости сознания, я принялся преодолевать дворы.

В первом дворе меня как приворожило. Примагнитило. Словно я забыл тут что. Или вспомнить не мог. Меня мучило воспоминание, сути которого я не улавливал. Я сел на скамейку, закурил и терпеливо стал разглядывать резные ворота, фонари, окна. Откуда это поразительное чувство невозвратности, неизбежности, трагическая нота, на которой я безнадежно зациклился, начиная мало-помалу промерзать в своем одеянии неудавшегося утопленника?

Неадекватность. Неравновесность. Аномалии восприятия.

Иллюзии. Я даже не в состоянии был определить, находилось ли здесь ранее странное сооружение со ступеньками и балясинками при входе в подъезд. Было ли оно перед подъездом пять минут назад например.

Окружающие и ухом не вели. Лепетали. Молчали. Циркулировали. Не удивлялись. Сооружению — не удивлялись. Скорее — моему костюму. Так и не поняв, что же такое поганое-препоганое произошло со мною в этом первом дворе (или собирается произойти?), я двинулся далее.

Во втором дворе, по крайней мере, меня настигла ясность: на этом самом месте я простился навеки с любимой девушкой и потерял зонтик. Когда — не знаю. В какой связи два эти события находятся — не ведаю. Но точно помню: тут. Зажмурившись, я стал листать мысленную текстовку автобиографии. Кроме школьных пассий вприглядку и невесты, никаких девушек не обнаруживалось. Однако именно во втором дворе я расстался навеки с нею — и это испортило мне жизнь на многие годы. Может, это не мне? а, скажем, папеньке? или я еще расстанусь? Я достал блокнот. Не связана ли потеря зонтика с состоянием моего туалета? Я начинал подтасовывать к следствию причину. Быть беспричинно мокрым мне не нравилось. Хотя от причины теплее бы не стало. Неприятно было, что я помнил прощанье с девушкой и ее лицо. Это уже не могло квалифицироваться как провал в памяти. Скорее, возвышение. Высотка. Надсознание.

Я увлекся психоаналитическими выкладками и не заметил, как вошел в дом сквозь стену. То есть сначала я размещался по эту сторону стены, а теперь очутился по ту сторону — в квартире, по счастью, пустой. Очевидно, впилился в дом рядом с аркой. И никак не удавалось мне сориентироваться — куда мне теперь подаваться? Я не представлял, как отсюда выбраться.

Кроме всего прочего, меня не покидало ощущение, что в этой квартире я уже бывал. Заходил? видел во сне? жил? Не знаю.

Запах табака, столярного клея, кожи, духов. Большая фисгармония у окна. Множество книг. Ноты. Открытые книги на столике у тахты, посыпанные табачными крошками и маленькими преферансными картами разных колод: Овидий, самоучитель по хиромантии, справочник таксидермиста (что такое «таксидермист»?), поваренная книга, толстенный «Дон-Кихот»… Лубочные картинки на стенах. Чертова уйма осветительной арматуры всюду и везде: люстра и лампа, несколько бра, торшеры, лампы настольные. Подсвечники со свечами…

Телефонный звонок.

С трудом отыскав телефон в углу между книжными шкафами, я взял трубку.

— Ты уже дома? — услышал я знакомый голос. И обреченно ответил:

— Да.

— Как тебе понравился этот холодный душ?

— Да ничего, — сказал я неопределенно.

Нас прервали.