Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Годы и тревожная жизнь сгорбили Зулейху. Ее черная тень показалась Мухтару очень жалкой.

— Спасибо тебе, сын мой, спасибо!.. Мои глаза уже совсем плохо видят, — ответила Зулейха и протянула мальчику узелок. — На, возьми, это тебе от твоего друга, муэллима [1] Муэллим — учитель. По техническим причинам разрядка заменена болдом (Прим. верстальщика) . .

Мухтар так смутился, что забыл даже поблагодарить Зулейху. У самого входа в сардаб он предупредил:

— Будьте осторожны, сидна, ступеньки наши неудобные.

— Знаю, сын мой, знаю, я ведь у вас не впервые.

Зулейха спустилась в сардаб. Фатима встретила ее у порога. Зулейха сразу заметила замешательство хозяйки. Она поцеловала ее впалые щеки, села на старую кошму и усадила Фатиму рядом с собой. Заметив малыша, который робко сидел в углу, поджав под себя ноги, Зулейха спросила шутливым тоном:

— Второго сына приобрела, да сразу такого большого?

Фатима горько улыбнулась и поглядела на маленького гостя.

— Да, сидна, Мухтар нашел себе братишку. — И она коротко рассказала историю их знакомства.

Мухтар стоял смущенный, держа узелок, и смотрел на мать.

— Ну-ну… — обратилась к Мухтару Зулейха. — Я же не чужая… пригласи братишку и угощайтесь на здоровье.

— Спасибо вам, — с дрожью в голосе сказала Фатима. — Наш дорогой муэллим относится к Мухтару, как родной отец. — И она схватила руку гостьи, пытаясь ее поцеловать.

— Нет-нет… аллах с тобой! — воскликнула Зулейха и отдернула руку. — Твой сын заслуживает еще большего внимания. Он у тебя послушный, с чутким сердцем.

— Да, сидна, мальчик пошел в отца. Эх, если бы покойный Хусейн встал из могилы и увидел, какая у нас теперь жизнь! В сотни раз тяжелей, чем при нем.

Зулейха махнула рукой:

— Да… что и говорить. С каждым днем становится все труднее и труднее. Сколько горя несет людям эта проклятая война. И кто только ее придумал?! Я боюсь даже выходить из дому, думаю, вдруг на улице шальная пуля оборвет мою жизнь и я не успею прошептать молитву, не успею проститься с Хашимом.

— Как чувствует себя муэллим?

— Милая, в эти дни он совсем не приходит домой. А если и забежит — радости мало. Раздраженный, издерганный, все о чем-то беспокоится, побудет часочек и снова куда-то бежит. Неведомы мне его дела…

— Сидна, вы сами знаете, с каким уважением и любовью к нему относятся. Зачем вам себя терзать? Наверно, у него очень важные дела. В городе люди гибнут от голода… Он, видимо, хлопочет о них… О аллах! Османцы тоже потеряли веру и совесть!.. Они, как бешеные волки, на всех нападают, убивают… Аллах, где же твоя кара?!

— Все хороши, все словно взбесились, — махнула рукой Зулейха. — Хашим говорит: инглизы не лучше турок, они тоже покажут себя…

Мухтар помнил слова матери: «Когда говорят взрослые, дети должны молчать». Поэтому он сидел тихо и только внимательно прислушивался к разговору женщин.

Зулейха посидела еще немного и собралась домой.

— Скоро должен прийти Хашим, — сказала она, поправляя платок на голове. Наклонившись к Фатиме, она шепнула: — Я посмотрю, у Хашима, кажется, есть лишние рубашки, пригодятся для вашего малыша.

— Спасибо, сидна, спасибо! — сказала Фатима. — Пусть мир не будет тесен для вас и для вашего Хашима.

— Вам так же! — ответила Зулейха, направляясь к двери. Мухтар пошел вслед, проводить ее.

— О доброта! Какой мудрец тебя придумал?! — вслух произнесла Фатима, когда гостья с Мухтаром вышли. — Сколько радости ты приносишь бедным!

Вскоре Мухтар вернулся домой. Он сел около мангала, где еще теплился огонек. Минута прошла в молчании. Тишину прервал малыш, он громко зевнул. Фатима улыбнулась, погладила его по взлохмаченной головке и сказала:

— Родные мои, возьмите узелок, угоститесь и ложитесь спать.

Мухтар помедлил, как и подобает настоящему мужчине, никогда не проявляющему любопытства к подаркам, затем неторопливо развязал узелок. В нем было несколько ячменных лепешек, сухие финики, большой кусок леденца, немного риса и баночка бараньего сала. Глаза у Мухтара заблестели, и он подмигнул малышу; «Мол, не горюй, дружок, еще заживем!» Но тут же потупился и протянул гостинцы матери.

— Нет, я не хочу, — отказалась Фатима. — Ешьте сами и ложитесь спать.

Никакие уговоры сына не помогли. Тогда Мухтар отделил пару лепешек и горсть фиников, а остальное положил в нишу. «На завтра», — сказал он, сел рядом с малышом, и они принялись за еду.

Когда хочется есть, а пища скудная, ужин долго не длится. Мальчики съели лепешки, мигом проглотили финики и улеглись спать.