Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Назревал бунт, бунт голодного ремесленного люда, измученной нищетой и бесправием арабской и курдской бедноты против турецких поработителей.

Более четырехсот лет назад турки захватили Месопотамию. Ирак и его столица Багдад стали провинцией Оттоманской империи. Для утверждения своего господства османцы установили жестокий режим зулума. Но ни кровавые расправы с населением, ни тяжкие повинности в пользу султанской казны, ни поголовное уничтожение целых семей не могли смирить непокорных арабов и курдов. В Багдаде, Басре, Мосуле, Керкуте то и дело вспыхивали восстания против султана. Янычары со зверской жестокостью подавляли их, но взрывы народного гнева вспыхивали опять и опять.

И сейчас в багдадских чайханах и караван-сараях, в мечетях и на базарах люди открыто говорили о необходимости вооруженного выступления против турок. Одни уповали на помощь англичан, чья армия уже третий месяц стояла под стенами Багдада, другие считали, что надо браться за оружие, не дожидаясь прихода иностранцев. «Свободу завоевывают порохом и храбростью, — говорили они. — Стоит подняться нескольким смельчакам, как всколыхнется весь Багдад».

Тайные агенты турок доносили о растущем недовольстве среди населения, и военные власти Багдада, чувствуя нависшую угрозу, расправлялись со всеми, кто казался им подозрительным. Особенно свирепствовали они по ночам. С наступлением темноты на улицах и площадях города все чаще раздавались выстрелы. Это жандармы без суда расстреливали выслеженных ими патриотов. Для устрашения арабов несколько человек было повешено на фонарных столбах.

В один из таких дней Мухтар бродил по городу в поисках работы. Было начало марта. Шел дождь. С Тигра дул резкий, холодный ветер. Усталый и измученный, мальчик зашел в мечеть, чтобы немного отдохнуть и обсохнуть. В мечети было мало народу. Мухтар сел на пол недалеко от входа и прислонился к колонне. Хотелось есть, но мальчик старался не думать об этом. Закрыв глаза, он предался мечтам о школе, о красивой форме, которую носили сыновья богатых турок и арабов. Но это продолжалось недолго. Стоило ему вспомнить о голодной матери, как он снова возвращался к мыслям о еде. Который день они уже не обедали? Четвертый?.. Нет, пятый… Неужели сегодня пятый день? Да, конечно, с субботы…

Разговор двух арабов, сидевших неподалеку, привлек его внимание.

— Этот Мод со своими англичанами не очень-то спешит, — говорил один из них.

— А куда им торопиться? — ответил его собеседник. — От Басры до Багдада они ползли три года. Почему бы им не постоять еще три месяца? Они, видите ли, ждут помощи русских казаков.

— Чепуха. Меньше всего англичане хотели бы видеть в Багдаде русских. Им это не выгодно. Они ждут другого — чтобы турки нас обескровили. Вот тогда они займут город, а с нами поступят, как охотники с израненным тигром: добьют и сдерут шкуру. Спасение только в нас самих. Надо добыть оружие и поднять всех на священную войну. Всех, от малого до седобородого.

В мечеть вошел турецкий патруль. Солдаты грубыми окриками разогнали людей. Властями было запрещено собираться группами более двух человек.

Вслед за всеми вышел из мечети и Мухтар. Дождь усилился. С платка, покрывавшего голову мальчика, струилась вода, рубашка промокла и прилипла к телу, но Мухтар не замечал холода. Услышанное в мечети всецело завладело его мыслями. «Достать бы пистолет или кинжал! — думал он. — Вот было бы здорово!»

На площади Паша-Джами Мухтар неожиданно столкнулся лицом к лицу с турецким офицером в красной феске и темно-зеленом мундире. За поясом у офицера торчал пистолет. У Мухтара заблестели глаза и часто забилось сердце. «Стукнуть его камнем по затылку — и пистолет мой!» — пронеслось у него в голове. Он даже бросился вслед за офицером, но неожиданно вспомнил о матери, грустно вздохнул и повернул к дому.

Мухтар шел между торговыми рядами. Слева и справа от него теснились лавчонки со сладостями и сухими фруктами. Мухтар не спускал глаз с прилавков и все думал о том, как бы раздобыть чего-нибудь съестного для матери и для себя.

Дойдя до мечети имама, Мухтар остановился у хлебной лавки, возле которой толпились покупатели. На прилавке стопкой лежали сдобные лепешки, обсыпанные ароматным кунжутным зерном. За весами сидел араб с длинной бородой, окрашенной хной. Между коленями он держал узловатую палку, предназначенную, видимо, для устрашения голодных «бродяг» и собак.

В эти дни Багдад кишел голодающими.