Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— А как же, без пищи и голова не будет работать.

Мухтару было не до шуток. Он встал, собрал все тарелки и ложки, отнес их и торопливо вернулся к своим друзьям.

— Ну, пойдемте же!

— Если уж ты так спешишь, то пойдем, — и Наташа протянула ему руку.

Мухтар на миг задержал взгляд на ее руке, а когда поднял голову, его глаза встретились с глазами девушки. Мухтар растерялся. Ему было очень не по себе. Наташа заметила его смущение. «О мой мавр! Какой же ты красивый, чистый, горячий», — подумала она и, желая как-то успокоить его, сама взяла его под руку:

— Ну как, смуглолицый брат мой, пойдем?

— Пойдем!

День был ветреный. Тусклое небо не обещало ни солнца, ни тепла. Вместе с ними вышла большая группа советских делегатов и зарубежных гостей.

— А тебе не будет холодно? — блеснула своими светло-голубыми глазами Наташа, обращаясь к Мухтару.

— Если им не холодно, то почему я должен замерзать? — Мухтар показал на трех молодых негров, которые шли впереди.

— Как же ты будешь без пальто?

— А у меня его никогда не было.

Наташа искоса взглянул на Мухтара. Щеки его уже розовели от холодного ветра и в глазах стояли слезы.

— Что с тобой, плачешь?

Парень улыбнулся.

— У меня всегда от ветра текут слезы.

Так за разговором они вышли на Малую Дмитровскую улицу. Мимо них с шумом и звоном прошел трамвай. Неожиданно для всех Мухтар вдруг бросился за трамваем, на ходу вцепился во что-то, сел на буфер заднего вагона и стал восторженно махать рукой товарищам.

В ответ Акпер показал ему кулак. Вскоре трамвай остановился, и Мухтар в веселом настроении зашагал навстречу друзьям. Но радость его тут же погасла. Акпер с возмущением и негодованием набросился на него. Казалось, он вот-вот влепит ему звонкую пощечину, но Наташа успела удержать его.

— Ты, дикий бедуин! — закричал Акпер. — Ты что, забыл, что это Москва, а не твоя пустыня? Что ты позоришь нас? И сколько тебе лет?

— Да, дорогой мой, разве в твоем возрасте поступают так по-детски? Ты же юный революционер, — ласково обняв Мухтара за плечи, пожурила Наташа.

— Вот-вот, от твоей нежности он и портится, — продолжал Акпер. — Почему-то каждую минуту я жду от него какого-нибудь безрассудства.

Сергей взял Мухтара под руку. Спокойно сказал:

— Акпер прав. Ты ведешь себя так, будто… — поймав взгляд Наташи, Сергей оборвал себя на полуслове.

— Хватит! Он больше не будет.

Мухтар покраснел. «Почему я не могу кататься? — спрашивал он себя, опустив глаза. — Деньги не плачу, и хозяин трамвая от этого не пострадает. Что в моем поведении дурного?»

— Ему кажется, что это тоже мужество, — продолжал Акпер. — Вспомни свои рассказы, с каким трудом добрался ты до России. А сейчас решил стать инвалидом. Ведь в один миг можно ноги потерять.

— И не где-нибудь, а в Москве, — заметил Сергей.

Они дошли до Коммунистического университета имени Свердлова, где должен состояться III съезд Союза российской коммунистической молодежи. На фасаде празднично украшенного дома висел огромный портрет Ленина, флажки, гирлянды, ленты, а через всю улицу было протянуто красное полотнище с надписью: «Привет делегатам III съезда Коммунистической молодежи Советской России!»

— Вот где будет проходить нага съезд, — сказал Сергей и, не без гордости обращаясь к Мухтару, добавил: — Мое сердце переполнено радостью и за тебя… Ты, сын арабского народа, будешь желанным гостем нашей молодежи.

— Вот так, — с лукавой улыбкой заметила Наташа и как-то неожиданно для себя самой чмокнула его в щеку.

Но Мухтар как-то очень спокойно реагировал на слова Сергея. Он долго молчал, будто был чем-то обижен и недоволен. На Страстной площади, услышав звон колоколов, он вдруг ожил.

— У вас муэдзин, а у нас, видишь, колокола зовут на молитву, — сказала Наташа.

— Колокола и в набат бьют, на борьбу призывают, — заметил Сергей.

— У нас нет колоколов, — сказал Мухтар. — Можно туда войти?

Огромные железные ворота монастыря были открыты настежь. Справа и слева от них стояли и сидели нищие: женщины с детьми на руках, старики, слепые, инвалиды войны. Одни — с протянутыми руками, другие — с железными кружками. Они без конца крестились, отдавали поклоны входящим.

— О чем они шепчут? — тихо спросил Мухтар, наклонившись к Наташе.

— Молятся и милостыню просят.

Мухтар с любопытством смотрел на женщин в черных одеяниях, которые суетились, как черные вороны в поисках пищи. Ему казалось, что они носят траур по своим родным и близким. И, обращаясь к Наташе, он снова спросил: