Дэвид Лоуренс - Радуга. Цыган и девственница. Крестины

— О да, ты никогда не просила меня, — закричала Люсиль. — Как будто я не понимаю, когда ты начинаешь ходить вокруг да около, подлизываясь.

— Я? — сказала Иветт с удивлением. — Когда это я к тебе подлизывалась?

— Конечно, ты знаешь когда.

— Знаю? Нет, я не знаю. Когда это было? — Иветт умела как бы невзначай, невинным голоском придать обычному вопросу обидное звучание.

— Я не притронусь больше к этому платью, если ты не будешь стоять спокойно, и сейчас же не замолчишь, — запальчиво сказала Люсиль звонким голосом.

— А знаешь, Люсиль, ты становишься ужасно ворчливой и нетерпеливой, — ответила Иветт, вертясь как на иголках.

— Вот что, Иветт! — закричала Люсиль со сверкающими от гнева глазами. — Прекрати сейчас же! Почему все кругом должны прощать твои гадкие выходки, надо же иметь такой мерзкий характер!

— Не знаю. Чем тебе так не нравится мой характер? — сказала Иветт, осторожно через голову снимая новое платье и надевая старое.

Затем с упрямым выражением лица она подошла к столу с разбросанными на нем обрезками материала, ножницами, наперстками, булавками, иголками, моточками разноцветных ниток и другими бесчисленными предметами из рабочей корзинки, села и стала шить. Стоял унылый серый день. В комнате было темно. Ярко пылал огонь в камине и от бархата на коленях Иветт, причудливо преломляясь в зеркалах, по стенам метались голубые блики.

Бабуля, дремавшая после травяного отвара на большой мягкой кушетке, села и, поправляя прядь седых волос, выбившихся из-под чепчика, сказала: «Нельзя спокойно полежать». Голоса девушек раздражали ее. Вошла тетушка Сисси, и как обычно, сразу же стала рыться в коробке с шоколадом.

— Какой беспорядок, — сказала она. — Я ничего подобного не видела. Прибрала бы ты на столе, Иветт.

— Хорошо, — сказала Иветт. — Чуть позднее.

— Это значит, никогда, — прогнусавила тетушка Сисси, внезапно хватая и поднимая вверх ножницы.

Последовало короткое молчание. Люсиль, продолжая делать вид, что читает книгу, сжала голову руками.

— Уберу перед чаем, — ответила Иветт, поднимаясь. Она снова стала примерять платье, продевая длинные, обнаженные руки в выемки для рукавов. Затем встала между зеркалами, чтобы посмотреть на себя еще раз. Наклоняя зеркало, перед тем поставленное ею на пианино, она выронила его из рук. Оно с легким звоном соскользнуло на пол, но, к счастью, не разбилось. Это вызвало всеобщее негодование.

— Она разбила зеркало! — закричала тетушка Сисси.

— Разбила зеркало! Какое зеркало? Кто разбил зеркало? — раздался визгливый голос Бабули.

— Я ничего не разбивала, — спокойно произнесла Иветт. — Все в полном порядке.

— Ты бы лучше положила его на место, — сказала Люсиль.

Иветт, недовольная всем этим шумом, пыталась поставить зеркало в другом углу, но ей это никак не удавалось.

— Если у каждого есть своя комната, — сказала она, — зачем всем мешать человеку, если он решил что-нибудь сшить?

— Перед каким это зеркалом ты вертишься? — спросила Бабуля.

— Перед одним из наших собственных, привезенных из старого дома, — вызывающе ответила Иветт.

— Откуда бы оно ни было, не вздумай разбить его в ЭТОМ доме, — сказала бабушка.

Это было проявлением семейной ненависти к вещам, принадлежавшим Той — Которую — Звали — Синтией. Большинство из них находились на кухне или в комнатах для прислуги.

— О, я не суеверна, — сказала Иветт.

— Конечно, нет, — ответила Бабуля. — Люди, которые не отвечают за свои поступки, обычно не заботятся и о последствиях.

— Но, в конце концов, это мое собственное зеркало, даже если бы я и разбила его, — вспылила Иветт.

— А я тебе говорю, — сказала Бабуля, — что в ЭТОМ доме, пока я здесь, не будет разбитых зеркал, и не имеет значения, кому они принадлежат, или, тем более, принадлежали. Сисси, у меня чепчик ровно одет?

Тетушка Сисси подошла и заботливо поправила на ней шапочку. Иветт громко и вызывающе фальшиво стала напевать какой-то глупый мотивчик.

— Ну, а теперь, Иветт, будь добра все-таки убрать на столе, — сказала тетушка Сисси.

— Вот опять! — зло закричала Иветт. — Невозможно жить с людьми, которые все время ворчат и скандалят из-за пустяков!

— С какими это людьми, могу я спросить? — зловеще спросила тетушка Сисси.

Назревал еще один скандал.

Люсиль подняла негодующе прищуренные глаза. В обеих девушках пробудилась кровь Той — Которую — Звали — Синтией.

— Конечно, можешь спросить. Хотя ты прекрасно знаешь, что я имею в виду людей, живущих в этом проклятом доме, — презрительно сказала Иветт.