Лиза Ангер - Красивая ложь

Мы погрузились в молчание, а затем я снова посмотрела на Гарримана.

— Я Джесси Стоун?

Он взглянул на меня, и я заметила в его глазах мимолетное сострадание.

— Да. И мне известно лишь то, что твой случай был особым.

— В чем это выражалось?

— У меня есть определенная договоренность с Беном и Грейс, Ридли. Тебе надо поговорить с ними.

— Вы хотите сказать, что мои родители купили меня? — спросила я.

— Я этого не говорил, Ридли. Тебе надо поговорить с Беном и Грейс.

— Но я спрашиваю у вас.

Я подумала о человеке, которого всю жизнь считала своим отцом. Я знала его руки, его лицо, его манеры и привычки. Я вспомнила, как он приходил после работы домой… Но оказалось, что он купил меня, как дом или машину. В нашей семье все представлялось таким красивым, почти идеальным, но с изнанки была лишь пустота и ложь.

— А Эйс?

— Эйс, — медленно ответил Гарриман, — не имеет никакого отношения к проекту «Спасение».

— Я не понимаю. Я думала, что…

— Ридли, все это стоит обсудить с Беном и Грейс.

Я заметила, что Гарриман ни разу не назвал их моими родителями.

Я не знала, чего мне ждать дальше. Я словно повисла в воздухе, но осознавала, что еще минута, и я рухну на землю. Силу этого удара я не представляла.

— Все это еще работает? — спросил Джейк.

— Я не знаю, свернули это предприятие или нет. Насколько мне известно, с принятием законопроекта все прекратилось.

— Но как мы можем в это поверить? — с отчаянием в голосе спросила я. — Вы же сами утверждали, что Макс не мог контролировать ситуацию.

— Честно говоря, Ридли, мне плевать, веришь ли ты мне или нет, — холодным тоном произнес Гарриман, вставая. — Меня волнует только твой рот. Он должен быть закрыт на замок, слышишь, иначе мне придется нарушить слово, которое я дал Максу. Не заставляй меня прибегать к суровым мерам.

Джейк сделал шаг вперед, и я попыталась удержать его. Однако он легко стряхнул мою руку, и через секунду мощный удар обрушился на челюсть адвоката Александра Гарримана. Тот отпрянул, и я решила, что он сейчас упадет, но Гарриман удержался на ногах, ухватившись за край стола. Я бросилась к Джейку, чтобы предотвратить следующий удар.

— Это бесполезно. Перестань, — сказала я, но он даже не взглянул на меня.

Гарриман вытащил платок, смерив Джейка холодным взглядом, и вытер кровь в углу рта.

— Полегчало? — обратился он к Джейку. — Я сделаю тебе одолжение, сынок. Не буду держать камень за пазухой. Все-таки тебе пришлось в этой жизни не так уж и сладко.

Я увидела, что Джейк весь напрягся, едва не бросившись на адвоката снова, но мне удалось его удержать.

— Разве кто-то может вам гарантировать хоть что-то, детки? Будут вас любить или нет, обожать или не обращать на вас внимания, лелеять или обижать… Мы не властны это предугадать. Мы можем выбрать только то, как будем к этому относиться. Джейк, тебе не повезло. Ридли, у тебя все сложилось прекрасно. И вы нашли друг друга. Пользуйтесь тем, что вам подарила судьба. У других и этого нет.

Была Ридли, которая хотела упасть на диван и разрыдаться. Была Ридли, которая хотела броситься на Александра Гарримана с кулаками. Была также Ридли, которая хотела убежать и не вспоминать о том, что знала когда-то этого человека. Была Ридли, которая хотела обратиться в полицию и к журналистам, наплевав на последствия, на Эйса, на семью, на Джейка и на всех детей проекта «Спасение», которым досталась жизнь в красивом карточном домике.

Гарриман правильно сказал в самом начале: мы вкусили плодов с отравленного древа. Что нам было делать? Я ощутила невероятную тяжесть на сердце. Я хотела задать Гарриману еще несколько вопросов, зная, что это мой последний шанс, но не смогла сформулировать ни одного.

— Мой отец ни за что на свете не согласился бы участвовать в подобном преступлении. Никогда, — произнесла я наконец.

Я посмотрела на Джейка. Больше всего мне хотелось, чтобы он поверил в невиновность моего отца, но по выражению его лица я поняла, что мои надежды напрасны.

Гарриман пожал плечами.

— Власти будет не так просто в этом убедить, учитывая его положение, его участие в работе проекта «Спасение», его отношения с Максом и твое присутствие в его семье.

Я не знала, что сказать. Слово «присутствие» отозвалось болью в моей душе.

Наконец я вымолвила:

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, что Макса нет в живых. Если вся эта история вылезет наружу, кому-то придется отвечать за все. Ты единственное связующее звено между законным и незаконным аспектами деятельности проекта. Что это может принести твоему отцу, кроме головной боли? Он совершил немало хорошего, но это не сыграет никакой роли, потому что его жизнь пойдет под откос.