Карин Боснак - Спасите Карин!

Позвонив в одну из компаний, я связалась с человеком по имени Фрэнк и сказала ему, что меня интересуют «руководства по возврату ссуды продавца». Порадовало, что этот Фрэнк хотя бы знал, о чем идет речь, потому что я не знала. Но огорчило, что эти руководства обойдутся мне в 75 долларов в месяц. И мне следовало подписать контракт на полгода, если я хочу их получить. Немножко подумав, я решила согласиться на это. Раз я уже купила программу, можно купить и эти руководства. Я заплатила еще семьдесят долларов, подписала контракт на полгода и получила руководства — имена и адреса.

Согласно Рассу, следующим шагом было послать карточки всем этим людям с просьбой позвонить мне по поводу их закладных. Только и всего — маленькая записочка с просьбой позвонить мне. Купив пачку простых карточек и наклеив почтовых марок на сто долларов, я разослала их по адресам, которые дал мне Фрэнк — прямо как та старая добрая Вероника, которая прислала карточку мне. Только я-то сама расписалась на своих: мне казалось, что это скорей расположит ко мне людей. А потом начала ждать. Однако мне никто не позвонил.

Но в своей книге Расс писал, что иногда приходится писать людям до пяти раз, пока они позвонят. Так что через неделю я послана еще пятьсот карточек этим же людям. И снова стала ждать. И ничего. А затем кое-кто позвонил. Один человек из Теннесси интересовался, что я хотела сказать ему. Вот это здорово! Что, черт возьми, я хотела ему сказать?

Я посмотрела в книгу и нашла сценарий телефонного разговора, который Расс советовал использовать, когда кто-то позвонит. Изучив его, я почувствовала уверенность и взяла трубку. Мне всего-то и надо было — узнать побольше ключевых деталей об уведомлении о недвижимом имуществе этого человека. Набрав номер, я подождала, пока мне кто-нибудь ответит.

— Алло, — ответил мужской голос с южным акцентом.

— Привет, можно Джима? — спросила я.

— Джи-и-им слушает, — ответили мне.

— О, здравствуйте, Джим, это Карин, — нервно сказала я. — Я посылала вам открытку по поводу вашего уведомления о недвижимом имуществе.

— А, здравствуйте. А теперь послушайте, что у меня здесь есть, — начал рассказывать Джим. — У меня восьмилетнее уведомление с нарицательной стоимостью восемьдесят семь тысяч долларов и балансом восемьдесят четыре тысячи. Процентная ставка — восемь процентов. И… бла бла бла… бла бла бла… Что вы можете для меня сделать? — спросил он.

Я не знала, что должна была ответить ему. Потому что вообще не понимала, о чем он говорит! Тысячу раз перечитав эту чертову книжку, я так и не узнала, что это за штука — уведомление о недвижимом имуществе. Я немедленно положила трубку. Я просто не знала, что делать дальше!

Что это со мной? Вбухала четыреста долларов в совершенно бесполезную чушь!

Разорена. Абсолютно. Да еще и явная дура вдобавок.

Кмарту я уже дошла до ручки. С тех пор как я потеряла работу, у меня медленно, но верно подходили к концу запасы косметики и парфюмерии. Кончился автозагар «Клэрин», вышли все продукты «Лапрэри». Лосьоны для лица, шампуни — ну, вы сами знаете, что еще — все это быстро шло к концу. Мне даже пришлось опуститься на ступеньку ниже и начать покупать кофе «Максвелл хаус». Пока что удалось наскрести денег на квартплату, но я не знала, переживу ли апрель. Я так и не привела в порядок волосы. Попыталась было подстричь их сама, но зря: вид у меня стал, будто я только что из дурдома.

Не имея работы, не имея возможности ухаживать за собой так, как привыкла, я мало-помалу начала терять ощущение, кто же я такая. Это было несомненно глупо с моей стороны, но, похоже, я слишком отождествляла себя со своей социальной ролью, то есть с тем, где я работала и как я выглядела. Я была «Карин, шустрая девушка, работающая с аудиторией на „Дженни Джоунз“». Или я была «Карин, шикарно одетая продюсер судебного шоу». Я была «Карин, у которой всегда самый лучший блеск для губ и самое роскошное мелирование». Я была «Карин, преуспевающая сестра/дочь, которая живет в Нью-Йорке».

Всё это во мне совмещалось. А теперь я превратилась в «Карин, девушку с некрашеными корнями, прошлогодним блеском для губ и такой же одеждой». Я стала «Карин, девушкой совершенно без денег, которая не может посетить новый ресторан, о котором все говорят». Я стала просто девчонкой из Бруклина. Моя работа и моя одежда, вместе взятые, всегда прежде придавали мне уверенность в себе, а теперь всего этого я неожиданно лишилась.