Исаак Фридберг - Арена - Пять новелл о человеческих странностях

Она улыбалась.

Наверно всё это можно было объяснить: и желтизну света, проникавшего в комнату через слюдяной витраж, наклеенный прямо на оконное стекло; и ореол над кроватью, усыпанный новогодними блёстками, словно костюм матадора; и счастье, которое охватило Александраса, едва он открыл глаза… Но зачем?! Он раскрыл глаза, увидел сияющий мир и лицо Эляны — его центр, его магнитный полюс, его праздник!

— Давно не спишь? — прошептал Александрас.

— Давно, — прошептала Эляна.

— Почему не разбудила?

— Ты так хорошо спал… Как ангел…

— Какой из меня ангел… Разве что — грешный… — прошептал Александрас, потянулся к Эляне — скорее обнять, прильнуть, возлюбить — и застонал от боли. Эляна рассмеялась.

— Господи… — простонал Александрас. — На мне живого места нет!..

— На мне тоже! — сказала Эляна. — Это они нас массажировали в бане. Ты хоть помнишь?

— Помню, — сказал Александрас, скрипя зубами от боли, подполз к Эляне и прильнул к ней губами.

— Ты что?!! — рассмеялась Эляна.

— Ничего! — сказал Александрас. — Я, между прочим, в гвардии служил!

Это был хутор, который купила и обжила семья художников. Огромная комната, в которой спали Александрас и Эляна, оказалась бывшим амбаром. Стены бывшего амбара были увешаны разной — нужной и ненужной — всячиной и напоминали музейную экспозицию, составленную сумасшедшим искусствоведом. Здесь и конская сбруя: сёдла, хомуты, подпруги; и бесчисленные эскизы: масло, акварель, гуашь; и почерневшая от времени оловянная посуда; и старые фотографии в ажурных рамках; косы, лопаты, грабли, ружья — и мольберты, мольберты тут и там, вперемешку с гипсовыми слепками.

Компания была большая, удалая. Кто-то заставил весь двор раскрашенными снеговиками, кто-то жарил шашлыки прямо на снегу. Какой-то двухметровый тип с поповской бородой и фигурой культуриста, босой, в одних плавках бегал по двору и обливался из ведра ледяной колодезной водой.

В разгар веселья верхом на лошади прискакал бородач, который приводил Александраса и Эляну в чувство при помощи чудодейственной русской бани — ему, видимо, и принадлежал хутор. К седлу были приторочены две пластмассовые канистры, заполненные под самое горлышко. Шумная братия с рёвом и пением реквизировала канистры.

— Осторожно! — только и успел крикнуть бородач, которого тут же бросили в сугроб.

— В одной бензин! Не перепутайте!

Стон разочарования и бешеный перестук алюминиевых кружек был ему ответом. Они резвились, как дети. Узнав о позавчерашней свадьбе, тут же натянули на Александраса допотопный фрак, отчего Александрас стал напоминать сэра Чарльза С. Чаплина в ранние годы его кинокарьеры; Эляну за отсутствием подвенечного платья обрядили в средневековые рыцарские латы — оказались как раз по размеру — после чего было устроено шутовское венчание, причём тип с поповской бородой низвергал на присутствующих громы и молнии и пел арию варяжского гостя, за неимением другой. В качестве свадебных подарков были вручены две трёхлитровые стеклянные банки: одна с вишнёвым, другая с клубничным вареньем.

Потом Александрас и Эляна катались на своём автомобиле — Эляна сидела за рулём, Александрас учил её ездить. На голове Эляны был рыцарский шлем с птичьим клювом — для безопасности, Александрас не расставался с фраком, который ему очень полюбился. Катались по узкой просёлочной дороге, прорубленной в сугробах бульдозером и похожей на каньон. Эляна всё время путала тормоз с акселератором, машина мягко тыкалась в сугробы; однажды в конце снежного каньона появился колхозный трактор «Беларусь», который, видимо, регулярно приезжал расчищать дорогу. Увидев железную птичью голову за рулём «Жигулей», водитель трактора обезумел, Эляна забыла про тормоза и шла на таран — в последний момент тракторист «врубил» заднюю передачу и стал улепётывать от наседавших на него «Жигулей». Потом «Жигули» забуксовали в колдобине, Александрас вытолкнул их — и Эляна, округлив от страха глаза, вдруг уехала одна, а Александрас, кляня всех святых, помчался следом, столбенея от ужаса — но всё-таки догнал, плюхнулся на ходу в пассажирское кресло и остановил машину ручным тормозом…

Словом!.. Одним словом, голова могла закружиться от калейдоскопа впечатлений — и она закружилась, Эляна положила её на плечо Александраса и закрыла глаза.

— Что?.. — прошептал Александрас.

— Как хорошо жить… — прошептала Эляна. — ЖИТЬ…

— Хорошо жить хорошо! — пошутил Александрас и поймал её губы, прежде чем она успела возмутиться. Потом он начал стаскивать с неё дубленку, свитер, джинсы. Эляна что-то протестующе замычала, но Александрас нажал на рычаги, кресла опрокинулись и…