Зигфрид Ленц - Хлеба и зрелищ

Быстрый знак рукой — и мы на цыпочках вошли в оштукатуренную мансарду с единственным слуховым окном. Сначала я заметил развешанную по стене на гвоздях одежду, потом стопку книг и валявшийся на полу пакет с газетными вырезками; Берт отошел в сторону, и стала видна широченная старомодная кровать, на подушке лежало серое, грустное мышиное лицо «отца спорта» Лунца. Лунц лежал неподвижно, с закрытыми глазами, под тяжелым одеялом. В изножье на плетеном стуле стояла тарелка с хлебом и коричневый кувшин с мятным чаем. Из кувшина тонкими завитками поднимался пар. Рядом с тарелкой стояли две бутылки с какой-то густой жидкостью и два стеклянных пузырька с таблетками. Мы подошли к кровати. Старик Лунц раскрыл глаза, кивнул нам и с трудом вытащил руку из-под тяжелого одеяла.

— Извольте радоваться, — сказал он, — перед самым чемпионатом меня скрутило. Да и сегодня я с радостью побывал бы на стадионе, посмотрел бы, как бежит мальчик. Ведь он одержал победу…

Мы пожали исхудавшую руку Лунца, а потом Берт опять спрятал ее под одеяло. Я посмотрел на Берта, поймал его взгляд и тут же понял, зачем ему понадобились деньги, которые Tea и я одолжили ему, — Берт никогда не говорил нам об этом. Я знал, вернее, слышал, что Лунц болен, но не знал, что Берт ухаживает за ним, каждый день приносит еду, наводит порядок в этой мансарде, заваривает старику его любимый мятный чай и ходит в аптеку. Мы сидели на краешке кровати и молчали, вдыхая кисловатый запах, пропитавший мансарду. А когда Берт снова одолжил у меня деньги и ушел за лекарством, «отец спорта» Лунц с хитрой усмешкой взбил подушку, уселся поудобнее и вынул руки из-под одеяла.

— Да, да, — сказал он, показав кивком на дверь, — он своего добьется. Берт — великий бегун. Я уж постараюсь собраться с силами, чтобы посмотреть на него во время больших соревнований. Мне говорят, что дела мои плохи, но я им еще покажу, на соревнованиях я буду громче всех подбадривать Берта. Прежде всего, однако, мне надо закончить работу о марафонском беге, осталось не так уж много, надо всего лишь доказать, что этот бег наперегонки со смертью неизбежно должен был кончиться смертью.

Мы молча смотрели на него, и он решил, что нам нужны доказательства, достал из-под подушки помятую тетрадь и начал листать ее иссохшими пальцами.

— Терсип из Эроидаи принес домой весть о победе под Марафоном. Правда, большинство утверждает, что не Терсип, а разгоряченный боем Эвклес убежал с поля битвы во всех доспехах и, достигнув дверей первых домов Афин, успел лишь воскликнуть: «Радуйтесь, мы тоже рады!». В то же мгновение он упал бездыханным. Вот так, бежал от смерти и угодил смерти в лапы…

Tea встала, отобрала у него тетрадь и спрятала ее под подушку. Потом разлила чай и протянула ему чашку, он взял ее дрожащей рукой. Скривив рот, Лунц глотал горячий чай. Иногда он постанывал. Потом на лестнице вдруг послышались шаги двух мужчин, которые шли к мансарде. Хозяин с отвисшим веком приоткрыл дверь, но сам не вошел, только просунул голову в щель, словно хотел выяснить, найдется ли местечко в этой комнатушке и может ли он впустить сюда человека, которого мы не видели, но угадывали у него за спиной. Хозяин решил, что места хватит. Он кивнул головой, отворил дверь, и из чердачного полумрака нерешительно вышел Хорст, держа руки в карманах куртки. Мы снова собрались все вместе…

Вскоре вернулся из аптеки и Берт. Молча положил он на плетеный стул таблетки, молча подошел к Хорсту, они обменялись рукопожатием, и Хорст сказал:

— Я пришел, чтобы тебя поздравить, — не мог выдержать. Ты был великолепен, Берт, это лучший бег, какой я видел в своей жизни. Ты победишь не только на больших соревнованиях, ты победишь везде.

— У меня был лучший в мире лидер, — сказал Берт. — Тебе надо снова ходить на тренировки, Хорст. Я поговорю с Бетефюром, поговорю не откладывая, дружище.

Берт подошел к постели Лунца, мышиная мордочка которого блестела от пота, а кадык на худой шее дергался; Берт отвинтил у бутылки пробку, налил в столовую ложку густой жидкости и решительно влил ее Лунцу в пересохший рот. Старик проглотил лекарство и удивленно взглянул на нас. Вытащил руку из-под тяжелого одеяла. Указав на Берта, сказал:

— Присматривайте за ним, не спускайте с него глаз, он должен стать бегуном, все остальное пусть из головы выбросит. Если вы его поддержите, о нашем обществе заговорит вся Европа, скажут, что в этом обществе воспитывают великих бегунов. Не увлекайтесь техническими видами спорта, самым главным всегда остается бег. А кроме того, бег самый экономный вид спорта, не нужно снарядов, оборудования, нужно только здоровое сердце. Все другое пусть вас не интересует, всякие цирковые фокусы, для которых нужны деньги, дорогой инвентарь и дорогие костюмы; все это не имеет ничего общего со спортом. Смотрите, чтобы Берт стал бегуном.