Сергей Ионин - Если любишь…

— Что ее встречать?! Сама дорогу знает… Еще дуется!

— Иди-иди… Но смотри, Лешка, не обижай ее без меня. Я ведь приеду потом, проверю.

— Ладно тебе пугать. Пойду, — Лешка встал.

— Ты эта, — заторопился Венька. — Ну, эта… Ты будь человеком. Смотри.

— У-у, — согласно промычал Лешка.

— Ага, — Паром, казалось, успокоился и опять занялся машинкой.

Таня вышла из дверей училища и остановилась. Осмотрелась… «Меня ищет, — подумал Лешка и вспомнил Парома. — Может, и вправду любит?!»

Он подошел к ней:

— Давай портфель понесу. Провожу тебя.

— Подрался?

— Ага…

— Дурак этот Паром… бандюга. У нас дома есть свинцовая примочка, я тебе сделаю.

Лешка опять подумал о Веньке. Как он там сидит один дома, со своей обидой на людей… Жуть!

— Не дурак он.

— Кто? — Таня уже забыла, что говорила. Для нее это были просто вылетевшие слова. Она, как курица над цыплятами, кудахтала вокруг Лешки, и он подумал: «Э-эх, все вы на одну колодку», а вслух сказал:

— Да, Венька-то, говорю, не дурак. Хороший он парень.

— Ну, знаешь… Я тебя не понимаю. Он, хороший, тебе нос разукрасил.

— Ерунда! — Лешка махнул рукой и подумал: «Женюсь… Училище закончу, армию отслужу и женюсь на Таньке. Вот все ахнут!»

— Знаешь, Леш, а все-таки… — Таня не закончила и замолчала.

— Что?

— Так, ничего, — она прижалась к его плечу. — Смотрят все, и эта Васильева.

Через неделю Венька-Паром уезжал на Север.

Его никто не провожал, даже мать. Венька сам ей запретил.

Он уже сидел в своем вагоне и смотрел в окно, когда в купе влетел Барков.

— Ты! Вот он где?! А! Мужики во дворе сказали, что уезжаешь. Вот прибежали мы.

Венька догадался, кто это «мы», но не стал спрашивать, где Таня… Видеть ее не хотел, но все-таки расчувствовался.

— Садись, ладноть…

Лешка сел, и оба вдруг поняли, что говорить-то, собственно, им не о чем. Разные они люди, и разные их пути-дороги.

— Значит, уезжаешь, — не спросил, а просто, чтоб не молчать, сказал Лешка.

— Уезжаю.

— Ага… Так ты пиши.

— Да чего уж.

— …Провожающие, освободите вагоны! Через три минуты отправляемся! — объявила по вагону проводница.

— Ну, давай. Счастливо!

— Давай… будь!

Поезд лязгнул буферами и стронулся с места. Провожающие бежали по перрону и что-то через окна пытались сказать отъезжающим, и те согласно кивали в ответ.

Лешка с Таней стояли на месте и смотрели вслед вагону, в третьем купе которого отъезжал Венька-Паром.

— И с чего это вы друзьями вдруг стали? — удивлялась Таня.

— Да так. Ты понимаешь… — Лешка хотел ей объяснить, но вдруг понял, что это будет нечестно по отношению к Парому, и сбивчиво закончил: — Пошли домой. Все равно тебе не понять. Это наши мужские дела…

В купе сидел Венька Силкин, Паром, гроза района…

Он не хотел, но все-таки поддался порыву, выглянул в окно и увидел Таню. Она что-то спрашивала у Баркова, и тот ей рассеянно отвечал.

И Венька почувствовал, как у него внутри что-то оборвалось. Ему стало холодно. Он поежился и, чтобы согреться, забился потеснее в бесприютный угол купе.

Шел второй день учений.

После завтрака сыграли «отбой».

Приятно было после бессонной ночи вытянуться на кровати, разнежиться. Но как-то не спалось, о чем-то вполголоса говорили, кто-то под одеялом слушал транзистор. Но постепенно голоса редели, и наконец в казарме стало тихо. Все уснули.

И неожиданно опять сирена. Замигала лампочка возле дневального: полку готовность!

И только-только разоспавшиеся, преодолевая дрему, солдаты соскакивали с постели, торопливо одевались, бежали за оружием и уже самые быстрые было выскочили в дверь, чтобы ехать на аэродром, как в казарму вошли командир полка Колесов и начальник политотдела Новиков. К ним с рапортом подошел дежурный по полку, но Колесов лишь махнул рукой и приказал:

— Стройте полк.

— По-о-олк! Строиться!

Эскадрильи выстроились вдоль по коридору. Ребята стояли с вещевыми мешками и противогазами, с автоматами и шинелями. Не все еще успели надеть на себя все это обмундирование, держали его под мышками, кто-то сложил перед собой на пол.

Колесов, покусывая губы, осмотрел строй. И оглянулся на Новикова: начинайте.

— Бойцы! — Новиков, по своей привычке все время двигаться, пошел вдоль строя. — Поступила вводная. В степи высажен десант для захвата нашего аэродрома. Нужно выделить группы охранения. В то же время в любую секунду полк может быть поднят по тревоге, то есть группы должны быть сформированы и отправлены для перехвата без ущерба боевой готовности полка. Самолеты по тревоге должны взлететь вовремя, мы это, думаю, все понимаем. Поэтому командование решило на перехват десанта послать менее опытных механиков из последнего молодого пополнения. Остающимся для работы на аэродроме придется работать сразу на нескольких истребителях.