Сергей Антонов - Трудный день

— Старик — молодец, — поставил точку Чекулин.

У дома номер семнадцать машина остановилась. Гость прибыл в свою резиденцию. Чекулин и переводчица вышли проводить его до подъезда.

Перед тем как направиться к дверям, писатель признательно поклонился обоим.

Подопечный был у себя, и Чекулин считал рабочий день законченным. Теперь, когда заботы схлынули, он осмотрелся и, увидев старика, предложил:

— Надо помочь, а?

— Давайте поможем! — подхватила переводчица. — Сделаем доброе дело! В его годы тащить эту тележку!..

— Поможем!

Автомобиль быстро догнал Покровского. С набережной ему надо было свернуть на Большой Каменный мост, миновать Ленивку и Волхонку и, выйдя к Пречистенским воротам, через арбатские переулочки добраться до Староконюшенного…

— Садитесь, товарищ, — пригласил Покровского Чекулин, когда машина остановилась.

Федор Васильевич, хотя и было прохладно, вытер лоб платком: дорога уже пошла в гору, к мосту.

— Спасибо, теперь я уже доберусь…

— Садитесь, садитесь, — настаивал Чекулин.

Выйдя из машины, он привязал к ней тележку, усадил Покровского рядом с шофером. Минут через десять они были в Староконюшенном. Чекулин помог Покровскому втащить охапку дров на третий этаж.

Итак — встреча с Кржижановским… О беседах с Глебом Максимилиановичем Ленин всегда думал с удовольствием: план ГОЭЛРО, осуществляемая мечта… Электрическая лампочка в хате… Основа подъема хозяйства…

Но, как всегда, добраться до такой встречи можно было через десятки, если не сотни других дел: военных, международных, внутренних, организационных, сугубо партийных. Вот и сегодня встречу с Глебом Максимилиановичем придется перенести: прием Вандерлипа, американца. Кто он такой? Гость заявляет, что простой человек, правда, родственник известного миллиардера. Но о простом американце не стали бы столько писать за границей… Делец. Таких рисуют на плакатах и карикатурах. Самый настоящий, всеми признанный враг. Встреча представлялась Ленину странной.

Но наркоминдел Чичерин советовал принять Вандерлипа. Что ж… Георгия Васильевича надо слушаться: умен!.. Он, Ленин, уже встречался с откровенными врагами; соблюдая необходимые дипломатические условности, встретится и с Вандерлипом.

Правда, некоторым дипломатам казалось, что он иногда нарушает принятый этикет, высказываясь часто чересчур уж прямо и вполне определенно. Но разве прямота в разговоре с врагом — это всегда плохо? Это тоже не последнее средство дипломатии.

Вандерлип так Вандерлип!

По приезде своем в Россию Вандерлип вручил Совету Народных Комиссаров РСФСР официальное послание. В нем коротко, откровенно и грубо было сказано, что Америке нужна Камчатка, и извольте, мол, ее нам продать, а то мы Советское правительство не признаем.

Коротко и ясно!

Вандерлип, живой, подвижной старичок, сидел напротив Ленина. Ленин хорошо говорил по-английски, и Вандерлипу казалось, что он беседует с человеком американского склада, который владеет таким предприятием, как неустроенная и необъятная Россия. Ленин говорил коротко, четко, быстро, как настоящий хозяин, прекрасно знающий состояние и положение дел.

Гостю нравилось, между прочим, что Ленин был в старом костюме. Такую же строгую и не новую тройку носил сам Вандерлип, считавший, что человек дела должен быть свободен от условностей, которые, так же как и соблюдение традиций, буквально губят две великие державы Старого света — Англию и Францию. Но какая-то броская вещица все же должна была отличать его, нет, не простого все-таки человека, от других: пусть это будет драгоценный камень перстня, золотая булавка в галстуке.

— Значит, Камчатка… — сказал Ленин, раздумывая.

— Вся Камчатка, — уточнил Вандерлип, делая руками кругообразное движение, будто этот полуостров был уже перед ним на столе.

— Куп-и-ть? — Ленин протянул это слово. — Купить Камчатку?

Владимир Ильич помолчал, словно приходя в себя, и расхохотался от невероятной, но ярко представившейся ему картины: стоят двое — Владимир Ульянов-Ленин, глава Советского правительства, и миллионер Вандерлип. Как и положено, вывернув полы пальто, они хлопают по ним, потом, наконец-то сговорившись об окончательной цене, сбавив друг другу по красненькой, заканчивают тем, что Ленин передает Камчатку миллионеру, тоже как и положено, из рук в руки. Дело сделано! Теперь можно и в кабак: обмыть куплю-продажу.