Сергей Антонов - Трудный день

На одном из перронов вокзала стояли рабочие, представители наркоматов, партийцы. Среди них можно было увидеть и Федора Васильевича Покровского. Ведь он все-таки энергетик… И так просто и убедительно говорил Ленин. И не забыл, напомнил, чтобы пригласили старика!

Сидеть дома, ничего не видеть, ничего не слышать — позиция, недостойная умного человека. Все самому знать и самому делать выводы!

Федор Васильевич прохаживался по перрону в своем черном костюме, с брезентовым плащом через руку. Этот грубый плащ Федор Васильевич всегда брал с собой в дорогу, отправляясь куда-нибудь под Москву: на дачу к знакомым или по делам на заводы. Федор Васильевич как бы суеверно полагал, что плащ этот укроет его не только от напастей непогоды, но и от всего непредвиденного в пути.

Поезд, состоявший из нескольких вагонов с узкими окнами, очень похожий на так называемый «рабочий», наконец подошел. Толпившиеся на перроне люди быстро расселись по вагонам.

— Калинин… — услышал Федор Васильевич и выглянул, как и другие, в окно.

В окружении нескольких человек по перрону шел Михаил Иванович. Темный, видавший виды костюм… Синяя косоворотка… Фуражка с высокой тульей: рабочий или горожанин-ремесленник…

Паровоз долго и торжественно гудел, словно расчищая себе путь среди множества пакгаузов, мастерских, сходящихся и расходящихся путей.

Некоторые пассажиры были знакомы друг с другом и оживленно разговаривали. Но Покровский никого из своих соседей не знал и с любопытством присматривался к людям в пиджаках, рубахах навыпуск, в старых гимнастерках, в начищенных ради праздника ботинках и сапогах. В этих служащих, рабочих, партийных деятелях Федора Васильевича смущала, как ему казалось, некоторая бездумная готовность по первому зову идти вперед, низвергать или утверждать все, что угодно, лично не утвердившись еще ни в чем. Что ж, если другие не могут или не хотят, вот это он и возьмет на себя: не кричать «ура!» прежде, чем не убедишься сам, что приведет оно к добру…

Большинство гостей были с газетами, и Федор Васильевич из «Правды», которую читал человек, сидевший напротив, узнал, что открытие Шатуры ставится в один ряд с самыми выдающимися победами Красной Армии. Газета горячо поздравляла строителей с победой…

А вокруг слышалось:

— Я этого Винтера знаю еще с дореволюционных времен. Мы с ним часто встречались…

— Это главный инженер-то?

— Завтра по всей стране узнают о нашей Шатуре!

— А за ней? Представляешь, какие станции пойдут за ней?

— …и прямо из госпиталя на строительство!

— Самое главное, чтобы каждый крестьянин увидел этот свет и потянулся бы к нему. Россия — страна крестьянская!

— А рабочий? Почему ты не говоришь о рабочих?

— Рабочий — само собой… Рабочий — это ясно. А за крестьянина цепляется эсер, цепляются все, кому Советская власть поперек горла…

— «Октябрь — двигатель пролетарской революции!» — этот лозунг теперь получает материальную основу… Ты понимаешь?

— Это какой Гончаров? Что отличился под Орлом? А против Юденича не он ходил?

И так всю дорогу…

Как многие страшатся встречи с землей своего детства, так Федор Васильевич страшился встречи с тем, что сделано на Шатурских болотах… Ведь можно увидеть такое, что сожмет душу в кулак и перевернет все вверх дном…

Сотни людей в одеждах, которые вытаскивались из сундуков разве что на пасху и рождество, в троицын и духов день, в «престол», собрались у здания станции с высокой железной трубой. Сотни крестьян из окрестных деревень приехали сюда…

Праздник!

Но торжество началось не сразу. Михаил Иванович по-хозяйски обошел строительство, с интересом осмотрел станцию, заглянул в школу, в амбулаторию, поговорил со многими каменщиками и техниками, пожал им руки, поздравляя с победой.

Федор Васильевич смотрел на небольшое здание станции, на людей, не слишком внимательно следил за самой церемонией открытия. Откуда-то издалека видел он и слышал: звучные аплодисменты… вручение знамени Моссовета… чтение грамоты ВЦИК…

Палящий зной! Шпарит, шпарит нещадное солнце!

Сотни людей не спускали глаз с Калинина… Здесь и порыв, и вера, те самые, о которых говорили они с Лениным. Все это есть. И станция есть…

Рядом с Федором Васильевичем стояли мужики, рабочие, люди одного с ним корня. Этот старик в белой рубахе… Широкоскулый малый в пиджаке… Молодая женщина с васильковыми глазами, в платочке… Коренной российский народ…