Юрий Аракчеев - Пирамида

Правда, ситуация, по словам Румера, осложнялась именно тем, что публицист сам регулярно публиковался в этой газете, на те же самые темы. Ему одному из первых, кстати, предложил когда-то Румер заняться «Делом Клименкина», но он отказался. Теперь возникал момент конкуренции… Реакция публициста на повесть была бурной, хотя и не совсем отрицательной. Как сказал Румер, у него были замечания по существу и нужно мне встретиться с публицистом, внимательно выслушать его и учесть. «Все-таки он хороший человек, и не исключено, что мы сквозь него пробьемся», — сказал Румер. Правда, сказал это как-то печально. Да и слова-то какие: «все-таки», «не исключено», «пробьемся»…

Я думал: реакция публициста не совсем отрицательная — вот что важно! Ведь он на самом деле квалифицированный специалист. Не поднимет же он руку на явного своего единомышленника.

Однако у Румера настроение перед моей встречей с публицистом было кислое.

Беднорц тоже насторожился. Он сказал, что давал повесть нескольким весьма авторитетным специалистам в области криминалистики, все, по его словам, отзывались «категорически положительно», а один доктор юридических наук, который, кстати, печатал статьи в той же самой газете и хорошо знал материалы упомянутого публициста, сказал, по словам Беднорца, так:

— Повесть написана верно и хорошо. Но это может сослужить не хорошую службу, а плохую. Вот посмотрите.

Я, конечно, был с ним не согласен, но готовился к этой встрече серьезнейшим образом. Важно было настроиться так, чтобы, с одной стороны, внимательно выслушать все замечания по делу, по существу, а с другой — попытаться внушить моему оппоненту, что я вовсе не соперник ему. Да так ведь оно и было!

— Понимаешь, — сказал мне доверительно Румер перед самой встречей, — он тоже пробивался с большим трудом… Но ты не тушуйся. Постарайся из встречи с ним извлечь для себя все полезное. Он ведь действительно отличный специалист.

— Вещь, которую вы написали, конечно, сенсационна! — такими были первые слова публициста. — На малом пространстве вы затронули практически все больные вопросы нашей юрисдикции. Но у вас много ошибок, очень много ошибок!

Тут я насторожился. Дело в том, что все замечания юристов — и Беднорца, и Сорокина, и Баринова, и тех, кому давал рукопись Беднорц, — я учел. Не говоря уже о том, что сам неоднократно сверялся и с учебниками, и с энциклопедией, и с Уголовным и Процессуальным кодексами, и с Конституцией. Какие ошибки там могли быть? Но я самым внимательным образом слушал, не перебивая, записывал аккуратно и тем самым, наверное, как-то все же, пусть отчасти, но успокоил человека, конкурировать с которым не только не хотел, но, конечно, и не мог бы. Поэтому я попытался всячески объяснить, что написал для газеты только потому, что был послан в командировку именно от этой газеты, на самом же деле мой замысел — развернуть написанное после публикации в газете и отдать в журнал или в издательство. Но долг перед героями истории — особенно перед Каспаровым и другими положительными персонажами — обязывает меня выступить сначала именно в газете, слово которой так авторитетно.

Ошибок, на которые указал публицист, оказалось при внимательном рассмотрении очень мало. То есть их практически не было, а были, так сказать, оттенки, варианты истолкования, нюансы. Но я все выслушал, записал и поблагодарил.

Расстались мы, в общем-то, хорошо, договорившись, что после того, как, учтя его замечания и рекомендации, я сделаю новый вариант, он его еще раз посмотрит.

— Молодец, — похвалил меня Румер. — Я боялся, что ты сорвешься. Делай быстро новый, последний вариант — сократи еще, если сможешь, и покажи ему, а потом опять дадим главному.

И я принялся за четвертый вариант. Сделал его быстро и передал через Румера публицисту. Мы снова встретились.

— Сразу должен вам сказать: речь может идти только о публикации вашего материала в журнале, а не в газете. С этих позиций мы и будем говорить с вами. Вы поработали хорошо, грубых ошибок больше нет, теперь совсем другое дело. Если хотите, я помогу вам с журналом, скажите мне, куда вы отдадите рукопись, я туда позвоню.

Я слушал его обескураженно. Как это «только о публикации в журнале»? Да, правда, я поделился с ним своей мечтой о варианте журнальном, расширенном, но ведь сначала в газете же… Конечно, спорить с публицистом было мне бесполезно. Да и о чем спорить?

Я поблагодарил его, забрал материал и вновь отправился к Румеру.