Юрий Хазанов - Укол рапиры

— Нет, — сказал Игорь.

— Значит, это твой псевдоним? Или подпольная кличка?

— Перестань, что за допрос! — сказала Анна Федоровна. Но и она смотрела на Игоря с интересом.

— Ничего особенного, — сказал Игорь. — Просто отца, когда он родился, назвали Эвир. Дед с бабкой придумали. «Эпоха войн и революций», понимаете? А фамилия деда — Пузик. Представляет? как отцу повезло? Эвир Пузик! Фантастика!

— Очень симпатичная фамилия, — сказала Мила. — Не понимаю, что плохого?

— В общем, когда стал работать… журналистом… отец изменил фамилию. И имя тоже.

— В институте мы его звали Виктор, — тихо сказала Анна Федоровна.

И быстро ушла на кухню.

В тот же вечер, после одиннадцати, в квартире Игоря зазвонил телефон. Бабушка с дедом смотрели пресс-конференцию, трубку снял Игорь.

— Это мать Милы, — услышал он.

— Что нибудь случилось, Анна Федоровна? — почти крикнул Игорь.

— Нет, нет, ничего… Мне надо с тобой срочно поговорить… посоветоваться… Ты сейчас можешь?

— Прямо сейчас?

— Да.

— Хорошо. Я приеду.

— Не надо! Я недалеко. Из метро, из автомата. Давай здесь встретимся.

— Ну, Анна Федоровна, неудобно. Может, вы к нам зайдете?

— Игорь, прошу, не теряй времени, поздно уже, выходи сразу. Я буду перед входом в вестибюль, у газетного киоска…

Что-нибудь насчет Милы, конечно, — гадал Игорь по дороге к метро. Что она могла натворить после его ухода? Поругались, что ли, смертельно? Или открылась какая-нибудь страшная болезнь? Нет, не может быть… Все это чепуха… Тогда что же? Отчего такая срочность? И такой голос взволнованный?..

Игорь мчался со всех ног, чуть не пробежал мимо Анны Федоровны, которая стояла в тени киоска.

— Пойдем по этому переулку. — Она взяла его за рукав куртки.

Когда красноватые буквы «М» перестали отбрасывать свой подрагивающий свет, Анна Федоровна, словно только и ждала этого момента, начала говорить.

— Игорь, — сказала она, — я должна сделать тебе признание… Да-да, не удивляйся… Но и спросить у тебя… Ох, как трудно все это… Даже не представляешь… — Она опять умолкла.

— Анна Федоровна…

— Молчи, молчи. Говорить буду я… Да, я должна сделать тебе признание, но пусть это останется между нами. Обещаешь?

— Анна Федоровна…

Услышь этот разговор из темноты театрального зала умудренный зритель, покривился бы, наверное, слегка и пробурчал: «Не верю. Скверно играют — интонации неестественны, движения тоже. Излишнюю напряженку выдают. Так в жизни не бывает…»

Бывает, бывает… Еще не так. Только зрители в жизни этого не замечают; особенно на самих себе… Автор вспоминает совсем страшный случай — как у него на глазах, за неделю до конца войны, случайным выстрелом, во время чистки оружия, наш лейтенант убил своего товарища, тоже лейтенанта. До сих пор звучит в ушах предсмертное слово: «Убили!» А сказано оно было так неестественно, так театрально… Зритель мог бы и не поверить…

— Анна Федоровна…

— Хорошо, не кричи. Слушай… Нет, сначала ты мне скажи… Какие у вас с Милой… отношения?

— Ох, вы тоже! Как моя бабушка.

— Отвечай!

— Да вы не беспокойтесь, Анна Федоровна… Вы Миле не верите? Она…

— Верю.

— Ну, вот. Правильно… Только у нас по-настоящему… Мы любим…

— Знаю. Тем хуже…

— Почему?!

— Сейчас. Погоди… — Анна Федоровна остановилась посреди пустынного переулка, снова взяла Игоря за рукав куртки — крепко, даже руку прищемила. — Слушай, Игорь, мальчик… Мила — дочь твоего отца.

Игорь ничего не понял. Вернее, до него дошли слова, но смысла он не ухватил. Он молча смотрел на Анну Федоровну.

— Да, да, — продолжала она, — мы должны были пожениться сразу после окончания института… С твоим отцом. И я…

— А как же?.. Почему?..

— Почему? — Анна Федоровна отпустила руку Игоря, отвернулась, почти уже спокойно заговорила: — В тот вечер… семнадцать с половиной лет назад… он пришел ко мне… так же вот поздно… и сказал, что… — Она оборвала фразу. — Игорь, ты читал Стефана Цвейга?.. Ну, не важно. У него есть рассказ — «Амок». Не знаешь?.. О человеке, которого поразила… да, поразила как молния любовь. И он ничего не мог с собой поделать… С твоим отцом произошло то же самое. Так он сказал… Нет, не ко мне… Как зовут твою мать? — вдруг спросила она.

— Софья, — сказал Игорь.

— Вот! К ней… К Соне… И мы расстались. Сразу же, в тот вечер. Навсегда… И я ему ничего не сказала… Что Мила… Что будет ребенок…

— Значит, Дмитрий Антоныч…

— Дмитрий Антоныч не отец Милы. Но она этого не знает. Мы поженились, когда ей не было и двух лет. Она очень любит Митю. Наверное, больше, чем меня.