Арчибальд Кронин - Три любви

На набережной, где бушевал свежий ветер, Люси укрылась в небольшом деревянном павильоне, построенном напротив скал, на которых она, бывало, любовалась морем в прошлый приезд. Сидя в одиночестве под защитой деревянных стен, но все же на открытом воздухе, Люси смотрела, как волны ударяются о скалы, разлетаясь облаком брызг и подкатывая к ее ногам сверкающей пеной. Она в задумчивости съела одно яблоко, наслаждаясь его вкусом. Потом съела второе, положила огрызки в пустой пакет, смяла его в комок и снова обратила свой взгляд на море.

Чем еще здесь заняться? Она действительно была в отпуске, что в каком-то смысле предполагало поиски удовольствий. Будь у нее свободные деньги, она могла бы найти себе занятие и в ненастную погоду, но денег у нее не было. Доступные ей возможности для развлечений были весьма ограниченны. Она подумала о прогулке, но на службе она слишком много ходила пешком и устала от этого. Кроме того, ей не слишком хотелось гулять при таком сильном ветре. Она могла бы купить журнал или газету, но чтение мало ее привлекало, а впрочем, не интересовало и то, что происходит в мире. Поднялись или упали консоли, в Перу избран новый президент – какое ей дело до этого? Она признавалась себе в своей апатии, но не могла ее преодолеть. Такой вот она стала. И виной тому – годы тяжкого труда.

Настроение у нее изменилось. Она вдруг осознала себя одинокой женщиной средних лет, сидящей в продуваемом ветром павильоне на пустынном морском берегу, женщиной, у которой почти нет друзей и на которую неодобрительно смотрят знакомые. Женщиной с бледным лицом, полнеющей фигурой и огрубевшими от домашней работы руками… Мысли Люси неизбежно вернулись к отпуску пятилетней давности, и, глядя на бурную серую воду заводи, где был устроен бассейн, она с волнением предалась счастливым воспоминаниям. Она представила себе, как Питер в солнечный день ныряет с трамплина. И улыбнулась про себя: с каким пылом сын ожидал материнской похвалы, а вылезая из воды, всегда спрашивал ее мнения о своем прыжке. Люси просияла, думая об этих чудесных днях, и погрузилась в приятные размышления.

Наконец, вздрогнув, она очнулась. От холода ее пробрал озноб. Вздохнув, Люси поднялась и, пошевелив затекшими ногами, направилась в сторону дома. Но, поддавшись настроению, решила сначала заглянуть к эстрадникам. И что же! Элегантный Вэл Пинкертон больше не царил на узком деревянном помосте. Да, его не было – благородная труппа в неизменных фраках была вытеснена шайкой молодых нахалов, обряженных в бесстыдные клоунские костюмы и неустанно гремящих деревянными коробками для сбора платы.

Люси некоторое время смотрела на них с застывшим лицом. Девушка в короткой юбке и надетом набекрень дурацком колпаке, тряся кисточками и помахивая указательным пальцем, игриво исполняла песенку о какой-то итало-ирландской красотке: «Молли О’Морган! Молли О’Морган и ее маленький орган…» Что за вульгарная чушь! Куда катится этот безумный новый век?! Перед мысленным взором Люси возник достойный Вэл Пинкертон – высокий вдохновенный вокалист, с красной лентой наискосок, с прижатой к сердцу рукой… Она вспомнила, как они с Питером сидели у сцены, подняв голову и восторженно внимая песне. Что это была за песня? «Дейзи, Дейзи, дай мне ответ, дорогая».

Люси резко отвернулась. Она ставит себя в глупое положение. Слезливая, сентиментальная дурочка! Но никто не обращал на нее внимания. Дети возились в траве, пока старшие стояли, слушая эстрадников, или парами степенно прогуливались взад-вперед. Люси была в толпе, но при этом не принадлежала к ней. С наступлением вечера ветер ослаб, и чем дальше уходила от эстрады Люси, тем тише звучала музыка, превращаясь в шорох на ветру. Наконец она растворилась в бесконечном рокоте волн. Люси возвращалась домой в сумерках. Проходя мимо главного фасада Гранд-отеля, она едва взглянула на него. Она так ни разу и не вошла в это великолепное здание, да и не желала этого теперь. Пределом ее мечтаний стал опрятный дом с латунной табличкой, – во всяком случае, пока она, Люси, будет рядом с сыном.

Вернувшись к себе, она застала в коридоре мисс Твиди, которой, вероятно, было присуще неотъемлемое свойство всех домовладелиц: неожиданно и таинственно появляться как из-под земли. Глядя на Люси, она сказала:

– Вы сегодня бледная, миссис Мур.

– Наверное, устала, – отозвалась Люси.

– Это все воздух, – глубокомысленно произнесла мисс Твиди, – в первый день очень утомляет.