Арчибальд Кронин - Три любви

Это необычное утро началось прекрасно. Миссис Финч неожиданно появилась на площадке и, покраснев, пообещала, что будет совершенно безвозмездно присматривать за их квартирой. «Как мило с ее стороны», – снисходительно подумала Люси. Они пошли по улице. На углу они сели в трамвай такого знакомого цвета – но с совершенно незнакомыми чувствами. Люси никак не могла признать, что это то же самое транспортное средство, на котором она тряслась по пути до Уайт-стрит. Нет, сегодня его обшарпанные бока сияли радостным ярко-красным цветом, и даже пуговицы на форме кондуктора сверкали, точно алмазы.

На станции уже поджидал Коллинз с багажом, выказывая некоторое беспокойство, которое Люси приписала его трезвому состоянию, и вскоре они с Питером заняли свои места в вагоне. Поезд тронулся. День выдался теплым и солнечным, откосы железнодорожного пути пестрели золотистыми одуванчиками, на фоне ярко-голубого неба клубился белый дым. Откинувшись на спинку дивана и прижавшись щекой к шероховатой теплой подушке, Люси почувствовала освобождение, невероятную легкость, счастливое раскрепощение, оттого что так быстро покинула город. Казалось, она давно позабыла, а теперь с новым восторгом увидела нежную зелень полей. Просто не верилось, что желтая гривка одуванчиков на травяном откосе может вызвать такой экстаз. Но было именно так. После духоты и грязи города это путешествие было как быстрое опьянение, новое осознание красоты жизни, пробуждение почти мучительного стремления к ее радостям… По прибытии в Дун Люси была молчалива.

Дом мисс Твиди они нашли с трудом. Он находился в чинной части городка, вдалеке от безумных соблазнов отелей и площадок для игры в гольф. И сама мисс Твиди была чинной миниатюрной женщиной с маленькой головой, длинной дряблой белой шеей, большими унылыми глазами и тонким голосом, звучащим с нисходящими интонациями. Она учтиво их приветствовала.

– Вижу, вы нашли мой дом, – безрадостно произнесла она.

– Да… о да, – вежливо согласилась Люси.

– Меня все знают, – с меланхоличной гордостью сообщила мисс Твиди, – и очень уважают в нашем городке. Вы не привередливы в еде? Надеюсь, нет. – Она окинула приезжих тусклым взглядом. – Я готовлю простые блюда. Самые незамысловатые. Но все из лучших продуктов.

– Да! Не сомневаюсь, – кивнула Люси.

– Но цены на продукты! – театрально закатив глаза, воскликнула хозяйка. – Позор! Цены просто бешеные. Масло – два пенса, сахар – пенни, мука – полпенни. Не понимаю, как жить добропорядочным людям.

От ее испытующего взгляда Люси стало немного не по себе.

– Если желаете, чтобы я заплатила немного больше, чем договаривались, мисс Твиди, – сказала она, – я готова пойти вам навстречу.

Мисс Твиди протестующим жестом подняла вялую руку.

– Ни пенни, миссис Мур, даже если вы встанете на колени, – с пафосом произнесла она. – Моя цена умеренная, и такой она останется. Есть домовладелицы – могу назвать некоторых с этой улицы, – те подскочили бы от радости при вашем предложении. Но я? Нет, миссис Мур! Пусть себе расхаживают в страусовых перьях, если им так нравится, а моя репутация останется безупречной… – Она прервала монолог, чтобы перевести дух. – Но если перед отъездом вы сочтете, что отдыхали хорошо, ничто не помешает вам оставить шесть пенсов для прокаженных. Уже много лет я помогаю спасать бедных больных людей… – Маленькая домовладелица снова перевела дух, а потом, остановив на Питере тусклый взгляд, медленно спросила: – Ваш сын? – Выслушав Люси, она убрала с бледной щеки жидкую прядь волос и осторожно заправила ее за левое ухо. – Я сказала бы, что удобно иметь врача в семье. Я ничего не имею против врачей. Господи, нет! Не сомневаюсь, что они делают все от них зависящее. Иногда делают, а иногда нет. – Она понизила голос, добавив приглушенно: – Они ничего не смогли сделать для жены моего племянника.

– Мне жаль, – сказала Люси. – Она больна?

– Была больна, миссис Мур. Была, – с напускной важностью ответила мисс Твиди. – Мы похоронили ее прошлой зимой, и я обрядила ее вот этими руками. Она была… – Нижняя губа женщины задрожала, она жалостно возвела очи горе. – Она была самой красивой покойницей из тех, что я обряжала, миссис Мур. Как ангел. Я вложила в ее маленькую руку белую лилию. Все говорили, белая лилия – это последний штрих. Покойница выглядела просто очаровательно. Знаете, у меня есть свой подход в таких вещах. – Бледное лицо мисс Твиди оживилось. Она продолжила: – Как-нибудь я покажу вам медальон, который подарил мне на память ее муж. Он был мне очень благодарен – добропорядочный молодой человек. Хотя после Благовещения подумывает снова жениться.