Виллем Херманс - Воспоминания ангела-хранителя

– Не слушай эту клевету, – сказал я. За пять дней что угодно может произойти. Такой человек, как Эрик, способен за такое время добыть любую сумму из-под земли.

Черт рассмеялся:

– Он бросил тебя здесь, с Мими и Герланд. Они обе надоели ему хуже горькой редьки. Он уплывет в Англию один, вот увидишь.

Они попытались разыскать Эрика в толпе у берега, иногда им казалось, что они видят его, но это всегда оказывался кто-то другой.

Мими начала чертить указательным пальцем линии на пепле, покрывшем «дюзенберг». Альберехт смотрел, что она делает, ожидая, что она что-нибудь напишет, только не знал, что именно, из линий ничего не складывалось. Толпа становилась все более плотной. Они боялись отойти от машин, обсудили, не пойти ли кому-нибудь одному искать Эрика, отказались от этой мысли.

– Эрик же знает, где он нас оставил, – сказал Альберехт, – он наверняка рассчитывает, что здесь мы его и будем ждать.

И меня порадовало это здравое высказывание моего протеже.

Но ничуть не менее меня занимали суровые, но справедливые высказывания дяди Герланд.

Море полно опасностей, всегда, везде. И особенно в такую ночь, как эта, когда нидерландские войска, aus genommen die Truppenin Seeland, уже капитулировали, а другие союзники еще продолжали военные действия. Немцы, которым нидерландская армия теперь не оказывала сопротивления, могли доехать от места дислокации до побережья за полчаса, словно речь идет об увеселительной прогулке. [44] «Кроме войск в провинции Зеландия» ( нем .)

Установить на побережье пушки. Сбросить с самолетов осветительные ракеты. И с легкостью топить каждый кораблик, который покажется на море.

Я сидел на плече у Альберехта и прислушивался к его сердцебиению. Заглядывал ему в голову и читал его убогие мыслишки, его надежду, которой я не позволю сбыться, что Эрик в последний момент все-таки найдет судно, готовое переправить их в Англию.

Но вот вернулся Эрик. Бутылку и стопочки он где-то потерял.

– Безнадежно, – сказал он, – совершенно безнадежно. Все плавсредства или уже уплыли, или переполнены.

– Но чего тогда ждут все эти люди? – спросила Мими.

– Надеются, что корабли высадят пассажиров и вернутся обратно. Глупо. Отсюда до Англии рыбачьему суденышку плыть по меньшей мере двенадцать часов. Туда-обратно – целые сутки.

– И что теперь?

– Поехали домой, – сказал Эрик. – Может быть, это знак свыше. Завтра утром попробуем снова, утром будет хоть какая-то вероятность найти корабль.

Мими возразила:

– Что ты мелешь? Завтра здесь уже точно будут немцы и они-то уж никого не выпустят. Ты что, не понимаешь?

– С помощью денег и правильно найденных слов можно добиться многого, – ответил Эрик.

– Жизнь тебя, похоже, ничему не научила, – съязвила Мими. – Но я не хочу идти на такой риск. Вот увидишь, мы встретим фрицев уже на обратном пути.

Она подбежала к «дюзенбергу» и рывком открыла багажник.

Спустя некоторое время она с большой охапкой бумаг подошла к краю причала и бросила бумаги в воду. Несколько листов, отнесенных ветром в другую сторону, она столкнула в воду ногой.

Мими проделала путь от машины к причалу, с бумагами и папками в руках, еще два раза, и только когда она бросила в воду последнюю кипу, Альберехт спросил:

– Ну и что ты сделала? Бумага же не тонет. Бумагу же могут выловить. Надо было все сжечь. Кто-нибудь, кто не должен, прочитает вашу фамилию, и пиши пропало.

С какой радостью я отметил про себя, что даже в таких напряженных обстоятельствах в мире еще остаются добрые люди. Какой-то парень, который понял, в чем дело, подошел с багром к воде и одну за другой потопил все бумаги, что еще плавали на поверхности, так что вскоре они все исчезли под водой.

По сравнению с багровым заревом горящего Роттердама уличные фонари и лампы в домах сверкали, как бриллианты. Роттердам. Казалось, будто горизонт выплевывал в черное небо волны крови.

Они ехали обратно по той же дороге.

Теперь, когда решение вернуться было принято окончательно, Альберехта охватило необъяснимо приятное, спокойное чувство, так что он спросил:

– Ты очень разочарована?

– Скорее, рада, – сказала Мими. – Странно, правда? Человек гораздо более труслив, чем думает. Или я радуюсь оттого, что вокруг меня снова будут привычные стены, привычная мебель. Смешно и стыдно, правда?

– Вполне может быть, что в Англии мы бы все четверо сразу пожалели, что приехали, потому что на самом деле нам там делать нечего.