Георгий Гулиа - Три повести

Александр Ачба пытается смягчить противников.

— Все мы грешны, — говорит он, — но, право, нет ничего зазорного в пленнопродавстве. Без этого казна давно опустела бы…

— Верно, — подтверждает Келеш.

— Русские быстро отучат тебя от этой привычки! — восклицает Саатбей.

— В мои дела никому не позволено совать свой нос, — отвечает Келеш.

— Ты нам ровня, а ведешь себя словно бог.

— Я не бог, а всего-навсего старший среди вас.

Аслан и Георгий придвигаются поближе к отцу, а князья Диапш-ипа — поближе к Саатбею. Того и гляди передерутся князья Чачба и Диапш-ипа.

Келеш кричит:

— Послушай, я требую повиновения! Я требую прекращения всякой связи и с Маршанами и с турками! Я требую…

— Повиновения? Пожалуй, ты с удовольствием запродал бы всех нас, будь на то твоя воля…

Саатбей смеется, обнажая хищные зубы. Нет, Саатбей не простой орешек, и Келеш, пожалуй, обломает об него свои клыки…

— Мы, — говорит Саатбей, — равные. У тебя с султаном свои счеты, а у нас — свои…

— Саатбей, мне надоели твои выходки. Я требую повиновения, благоразумия!

— Нет! Нет! — вопит Саатбей, хватаясь за кинжал. Его тонкий голос напоминает женский крик. — Нет! Нет!

— Вы видите сами, — обращается Келеш к присутствующим, до какой наглости дошел этот наймит султана.

— Я? Я наймит?

— Да, ты!

Александр Ачба успокаивает Саатбея.

— Оставь меня! — вопит Саатбей.

Гости сжимаются плотным кольцом, в середине которого, словно борцы, стоят друг против друга Келеш и Саатбей. Противники до крайности ожесточились, — это ясно для всех. Келеш упрямо твердит: «Единение, послушание! Единение, послушание!» А Саатбей брызжет слюной и судорожно хватается за кинжал.

— Успокойтесь, — говорит Александр Ачба, — сейчас не время для вражды.

— Нет, я требую ответа! — возражает Келеш. — Я требую именно сейчас…

Саатбей не дает ему договорить фразу. Он поднимается на цыпочки, вытягивает шею, как индюк.

— Нет! — визжит он. — Нет!

— Повтори-ка еще раз!

— Нет, нет и нет!

В это мгновение на глазах у изумленной знати блеснула шашка, блеснула, словно молния из мрака, и непокорная, горячая Саатбеева голова покатилась на дубовый пол. Послышался глухой стук, будто Саатбей обронил арбуз или тыкву. Тело еще продолжало стоять, а голова уже купалась в крови…

В ушах присутствующих все еще звенело: «Нет… Нет… Нет…»

Батал вложил шашку в ножны и отошел в сторону. Он улыбался своими немигающими глазами.

Все это случилось в мгновение ока: словно сверкнула молния, уничтожила непокорного — и погасла. Каждый, кто находился в этой комнате, независимо от своего отношения к Саатбею, содрогнулся при мысли, что Келеш пренебрег священным обычаем гостеприимства и набросил тень на свое имя… Чем искупит старый Келеш свое прегрешение?

Шестьдесят верст остались позади.

Серый апрельский рассвет. По обеим сторонам дороги кусты ежевики. Подковы звонко цокают. Где-то недалеко постукивает дятел. В холодном небе, нынче особенно низком и тяжелом, кружит коршун. Даже на востоке, где полагалось бы сверкать солнцу, — та же свинцовая муть, те же тяжелые облака и низкое небо.

Недалеко от Гудаут Даур встретил толпу оборванных пленных. Они брели по грязной дороге, жалкие и измученные. Руки у них были скручены за спинами, а ноги закованы в тяжелые кандалы. Пленных охраняли конные. Стража торопилась. Часто над толпою взвивались кнуты, и тяжелые стоны вырывались из мрачных рядов…

Даур посторонился, направив коня к самому краю дороги. Пропустив толпу, он окликнул конного, замыкавшего это жалкое шествие.

— Откуда они? — спросил он.

— Достались нам в жаркой стычке в горах, — ответил стражник.

— А куда их гоните?

— К морю, — последовал ответ. — Там их ждет корабль, а князя Келеша — неплохой барыш…

И стражник хлестнул своего коня.

Даура словно ножом по сердцу полоснули. «Кровавый барыш», — сказал он себе и, немного помедлив в раздумье, отправился дальше. Припомнился ему недавний случай на невольничьей ярмарке, и Даур почувствовал, что сердце его за последнее время стало более чутким к чужому горю и более нетерпимым к несправедливости. Может быть, наступала пора настоящей мужской зрелости?..

Еще десять верст остались позади.

Уже близко большое, спокойное озеро Инкит. Дорога круто сворачивает к морю.

Даур подгоняет коня. Конь скачет среди высоких камышей. В воздухе тучи комаров. Они здесь злые, как собаки…