Марта Фомина - Детство Ивана Грозного

— … Великий князь всея Руси Иван Васильевич вместе со своими богомольцами, вместе с Макарием, архиепископом Великого Новгорода и Пскова, с епископами, со всем священным собором, со старцами духовными и всеми боярами избрал на митрополию духовного отца Троице-Сергиевого монастыря игумена Иоасафа и нарек его митрополитом всея Руси.

Тут он впервые услышал голос якобы им нареченного и совсем незнакомого нового митрополита (тот когда-то крестил его, но это же было во младенчестве!). Голос был чуть хрипловат, быть может, от волнения, но Ваня тут же затосковал по ангельскому гласу уехавшего Даниила.

Иоасаф прочел исповедание православной веры и обещал соблюдать «все по старине и не делать ничего по нужде ни от царя или великого князя, ни от князей многих, если и смертью будут грозить, приказывая что-нибудь сделать вопреки божественным и священным правилам».

С томящим беспокойством в груди Ваня простоял всю литургию, начатую Макарием и законченную Иоасафом. Под конец торжественной службы Иван Шуйский подтолкнул его сзади: надо было поздравить нового митрополита и подать ему митрополичий посох — знак первосвятительной власти.

Сквозь душный туман от дыхания набившихся в собор людей и от чадящего горения бесчисленных свечей и лампад мальчика опять провели на паперть, где глашатаи оповещали москвичей о знаменательном событии. Довольные лица Ивана и Андрея Шуйских говорили о том, что свершившееся было делом их рук — это они добились отъезда и отречения митрополита Даниила и назначения нового — Иоасафа. Но чем и как это доказать?.. Ваня и сейчас, как не однажды ранее, был пешкой в их руках и выполнял отведенную ему роль в столь зловещей игре.

Что ж, придется смириться. «Наследник, доколе он в детстве, ничем не отличается от раба», — вспомнил Ваня слова апостола Павла, сказанные ему старцем Даниилом в утешение, и горько улыбнулся.

Принимая митрополичий посох из рук юного великого князя, Иоасаф был взволнован до глубины души. В этом он увидел Божие предопределение: дитя, которое он крестил, а окрестив, клал на раку преподобного Сергия, коего не раз встречал с его родителями, посещавшими святую обитель в праздники и проездом на отдых, осиротев, вручало ему символ митрополичьей власти.

В раннем детстве Иоасаф сам остался круглым сиротой: чума в одночасье лишила его всех родных. В толпе беженцев мальчик бродяжил, просил милостыню. Однажды, совсем обессилев, он упал у ворот монастыря и какой-то монах сжалился над сиротой, напоил, накормил, обогрел и оставил в своей келье. Уже придя в себя, Иоасаф узнал, что это Троице-Сергиева лавра. Кроткий простодушный отрок пришелся по душе монахам, и скоро из послушника его сделали иноком, а позднее назначили игуменом. Жизнерадостный и готовый услужить любому, кто в нем нуждался, Иоасаф, казалось, смиренно воспринимал все, что посылал господь людям, умел утешить всякого, и этим облегчал жизнь тем, кто обращался к нему. Однако в глубине души тяжело переживал всякую несправедливость, особенно когда бедствовали дети. Во время первой своей службы в Успенском соборе он увидел страдание на лице царственного отрока, тяжелую недетскую думу на челе, и сердце нового митрополита затопила жалость.

Слухами земля полнится. Еще в Сергиевой обители Иоасаф узнал о том, как грабят казну, как измываются бояре над юным венценосцем, и еще раз про себя повторил обещание не делать ничего по нужде от князей и бояр, если даже смертию будут грозить, адресуя это обещание только юному государю.

По окончании службы народ повалил из церкви, площадь пустела. Однако многих привлекло маленькое серое животное с длинными ушами, накрытое попоной, и все же дрожащее от холода. Вокруг него на площади собрались дети. Что это за чудо-юдо?

Нашлись знатоки, которые объяснили, что это осел. Он в южных странах перевозит грузы, например, корзины с овощами и фруктами. Какой-то старик вспомнил, как на таком же вот животном въезжал в Москву знаменитый Максим Грек — проповедник православной веры, толкователь священных книг, приглашенный в столицу самим Василием Третьим, но затем попавший в опалу и сгинувший бесследно. Но тут подоспевший церковный служка напустился на него: нельзя мол, православному не знать, что на осле въезжал в Иерусалим сам Иисус Христос, и что уподобиться ему — значит, быть готовым жизнь отдать за православную веру. Служка стал разгонять зевак, но безуспешно: всем хотелось узнать, что повезет маленький ослик.