Станислав Рудольф - Дальтоник

Когда Губерт был еще совсем маленьким, он нарисовал как-то красного коня. И утверждал, что конь — гнедой. Директор школы Тикал вызвал отца и объявил ему, что ребенок не различает цвета.

— Балда! — сказал отец Губерту. — Ты что, не знаешь, что такое желтое? Не заметил, что ли, что грива у коней коричневая?

Отец злился на сына потому, что хотел выучить его на машиниста. Отец водил его по кухне вокруг плиты, буфета и картинок на стенах, тыкал пальцем то туда, то сюда, а Губерт должен был говорить: зеленая, красная, желтая, желтая… Иногда мальчик угадывал, и отец считал, что он просто тупой и не различает цвета из-за лености. С упорством, свойственным всем мужчинам в их роду, Влах-старший решил обучить сына распознавать цвета.

Каждый день они вместе ходили по кухне и вместе упражнялись.

— Это какой цвет? — тыкал папа в синий цветок на кружке в буфете.

— Синий… — отвечал Губерт. Его хвалили.

— А это? — Палец утыкался в левый угол картинки над софой.

Губерт колебался. Это могло быть также коричневым, как и зеленым или серо-розовым.

— Ну, я жду?.. — понукал отец. — Отвечай!

— Зеленый! — выпаливал неудавшийся отпрыск.

Шлеп! — летела оплеуха (цвет был коричневый).

Они шли дальше. Покрывало на софе. Губерту оно казалось красно-зеленым.

— Ну?.. — Отец делал вид, будто и сам не знает, какое оно. Ему стало ясно, что машинистом на железной дороге сыну не быть. Опять подзатыльник. Покрывало было бежевым.

Так они ходили каждый день. Целый час. Через неделю Влах-младший знал кухню как свои пять пальцев. Он понимал, что должен сказать, дабы избежать подзатыльника. На кувшинчике были бледно-зеленые листики, на вытертом линолеуме красные узоры. Так он и лавировал по небольшой комнате, словно лодка среди льдин. Отец понемногу успокаивался. Мальчик действительно туповат в вопросах цвета. Надо было начать обучение значительно раньше.

Но на стене висела декоративная тарелка: сердечки, цветочки, листочки и прочие финтифлюшки.

Сволочь! — обзывал ее про себя Влах-младший. Около нее он огребал самое большое количество оплеух. Однако в конце концов одолел и тарелку. Но странно, именно она оказалась необъяснимо коварной. В самом верху на ее рисунке находился коричневый желудь с зеленой, как все утверждали, точкой. Ее Губерт просто не видел, как ни вертел тарелку. И, несмотря на то, что за желудь он получил рекордное количество подзатыльников и оплеух, упрямо утверждал, будто никакой точки на нем нет.

— Есть! Дурак! — кричал на него разгневанный отец.

— Нету!..

Позвали маму.

— Есть, Бертик, есть, сынок, вот оно, зеленое пятнышко! — соглашалась с отцом мама, прижимая сына к своему зеленому фартуку. Но мальчик не верил и ей. Не верил и соседке, которая случайно зашла к ним и клятвенно подтвердила наличие точки.

Такое невосприятие цвета наконец показалось странным и отцу. На работе ему посоветовали отвести мальчишку к врачу. Доктор Янковский разложил перед Губертом таблички и заявил убитому горем отцу, что его сын может стать кем угодно, только не машинистом на железной дороге. Прости-прощай, отцовская мечта!

На этом закончилось их домашнее обучение цвету.

Все это Губерт отцу давно простил.

Конечно, Губерту Влаху и сейчас приходится попадать в неловкие ситуации с этой несчастной путаницей в цвете. Иногда он выкручивается шутливым замечанием, иногда переживает молча. Водительские права Губерт получил, как говорят, дуриком. Врач-окулист, к которому он пришел за справкой для автошколы, в этот день был так замордован работой, что не стал проверять его на цвет. Врача удовлетворил ответ, что Губерт не носит очков и цвета различает. В тот раз у Губерта словно камень упал с сердца! Трудно было бы объяснить и врачу тоже, что красный цвет он видит, узнает на светофоре! Более того — в кругленьких оконцах красный всегда наверху, и если Губерт увидит, что там зажегся свет, то, пусть он будет хоть серо-буро-малиновым, все равно остановит машину, ибо тот, первый сверху, есть сигнал «стоять!», а остальные два не так уж важны! Но объяснять все это врачу или даже комиссии просто бесполезно. Черта лысого они понимают и знают, как видят дальтоники.

В те далекие времена, когда Губерт Влах еще не занимался норками и у них была куча друзей, если в их компании заводили речь о его непостижимом пороке, Губерт вполне мог доказать, что в общем-то все люди — дальтоники. Он приносил из спальни старый Дагмарин свитер и просил определить цвет. Мнения расходились. Один категорически утверждал, что свитер — зеленый, другой поправлял, заявляя, что ни в коем случае: свитер — синий. Жена Губерта, Дагмар, всегда называла свой свитер серым. Губерту становилось легче на душе. Значит, дела его не так уж плохи.