Тобиас Вулф - Жизнь этого парня

Когда расстояние между нами стало достаточным, чтобы можно было дотронуться, Артур остановился и сказал:

– Привет.

– Привет, – ответил я.

Мы стояли там, глядя друг на друга. Затем он посмотрел вниз на Пеппера.

– Хочешь погладить мою собаку? – спросил он.

– Конечно.

Я встал на одно колено и вытянул руку. Пеппер понюхала ее.

– Она может говорить, – сказал Артур.

– Конечно, – ответил я. Я почти поверил.

– Эй, Пеппер, – сказал он, – что там на дереве?

Она тявкнула два раза.

– Кора! – сказал Артур. – Молодец, Пеппер. Хорошо, Пеппер, а как мир относится к тебе?

Собака посмотрела на хозяина.

– Как мир относится к тебе, Пеппер?

Она тявкнула снова.

– Жестоко! Хорошая девочка!

Это была глупая шутка, но я должен был посмеяться. Пока я гладил жесткую шерстку Пеппер, она тихо похрюкивала от удовольствия и смотрела на меня своими сообразительными и ничего не помнящими глазами.

У Скиппера была машина – «Форд» 1949 года, который Дуайт выгодно сторговал у одного деревенщины из Марблмаунта. Дуайт купил его для Скиппера, чтобы тот мог возить девушек или ездить на рыбалку или охоту и не брать его автомобиль. Но Скиппер поставил ее в железный рифленый гараж на краю деревни и начал разбирать на части. Она была в разобранном состоянии больше года на тот момент, когда я приехал в Чинук, и еще шесть месяцев после этого.

Скиппер не уехал из Чинука после окончания школы, а нашел работу в энергетической компании и продолжал жить дома, так что все свои деньги вкладывал в машину. Иногда вечером, когда забирал письма, я заглядывал туда, чтобы посмотреть на нее. Дома Скиппер мало обращал на меня внимания, но в гараже становился гостеприимным хозяином. Он бросал любые инструменты, которые оказывались у него в руках, когда я заходил, и поднимал свои очки на лоб. Давал выпить колы, а сам тем временем показывал разные части машины и объяснял, что планирует с ними делать. Я кивал, как будто понимал и реально верил, что однажды весь этот хлам соберется снова вместе.

Хотя предполагалось, что Скиппер начнет учебу в Университете Вашингтона в сентябре, он не подавал ни малейшего вида, что собирается уезжать. Дуайт начал изводить его. Он хотел знать, где Скиппер намеревается жить и как он собирается платить за обучение. Он хотел знать, какой у него план. Скиппер ответил, что он все продумал.

Дуайт не отставал от него, но Скиппер только улыбался своей вежливой равнодушной улыбкой и делал так, как ему было удобно. А потом, поздним летом, машина начала собираться, именно так, как Скиппер и описывал. Я был в гараже в ту ночь, когда он и его друзья поставили отремонтированный мотор на место. Скиппер установил гоночный карбюратор и рассверлил цилиндры, чтобы сделать его более мощным, затем хромировал его. Она была прекрасна. Его друзья бились над ней с веревкой и блоком, пока Скиппер выкрикивал им команды, и в течение часа машина завелась и гудела.

Корпус автомобиля плохо сохранился. Он был тусклым и покрыт вмятинами. Чтобы привести его в приличное состояние, Скиппер заполнил дыры свинцом, покрыл их стекловолокном, сверху положил слой грунтовки, зачистил его до гладкости и положил шестнадцать слоев краски цвета красного глазированного яблока на палочке. Он хорошо зачищал каждый новый слой, прежде чем класть следующий. Это заняло у него больше месяца. И к тому времени, как он закончил покраску, цвет стал такой чистый и глубокий, что выглядело все как глазурь из толстого красного льда. Линии машины были обтекаемые, чистые.

Как только покраска была закончена, Скиппер поставил новенькие покрышки с белым ободком и хромированными колпаками, просто сферы, блестящие как зеркала. По бокам под дверями повесил хромированные выхлопные трубы, которые слегка выгибались на конце, будто выкашливали дым из машины незаметно. Поставил вновь хромированный бампер спереди, а сзади приделал необычно длинный бампер с футляром для запасной шины.

Когда я спросил, могу ли я поехать с ним, он сказал, что подумает. Я думал, он говорит это серьезно.

Машина была великолепна. Единственное, что оставалось сделать, это салон. Скиппер сказал, что у него осталось денег ровно на то, чтобы съездить в Тихуану и обтянуть там кресла. Он собирался обтянуть их белой кожей, со сборками и складками.

Когда я спросил, могу ли я поехать с ним, он сказал, что подумает.

Я думал, он говорит это серьезно. Думал, он и правда раздумывает, чтобы взять меня с собой. И так как я не мог предположить никаких веских причин, чтобы не поехать, я допускал, что и у него их тоже нет. Это было практически решено. Я уже видел себя на переднем пассажирском сиденье рядом со Скиппером в этой быстрой, красивой красной машине. Воображал, как мы попадаем в разные приключения по дороге и помогаем людям, оказавшимся в трудных ситуациях, где им сложно справиться самим. И они бы хотели, чтобы мы не уезжали после того, как все уладится, но мы постоянно были в движении, оставляя их в клубах пыли, которые тянулись позади машины, когда мы ехали дальше по трассе. Мне казалось, что Мексика – это бесплодная пустыня с невиданными трубачами, блуждающими на задворках, что она была очень далеко и что ехать мы будем очень долго.