Ариадна Борисова - Санна Ванна - Бабушка

Катерина злилась, глядя на эти «самости». Аленке десять всего, а Юлечке двенадцатый… Приходится иногда лупить дочь за неряшливость и нежелание чем-нибудь помочь матери. Юлечка после школы целыми днями гоняла по двору с сомнительного вида подростками, и загнать ее учить уроки не было никакой воспитательной возможности. Катерина запретила девчонке выходить на улицу. Сама пошла к Санне Ванне. Глядь в окно — а Юлька уже во дворе!

— Ах ты, дрянь! — воскликнула Катерина. — Опять с мальчишками носится! Того и жди, в подоле принесет!

— Что говоришь-то! — возмутилась Александра Ивановна.

— Ремнем паршивку выдеру! — задыхалась Катерина в злой обиде на дочь.

— Дурью не мыкайся! — прикрикнула Александра Ивановна. — Ишь чего удумала — ребенка бить!

…Ну что делать, если виды на жизнь и отдельные мелочи быта у Катерины с Санной Ванной чаще всего не совпадали?

Катерина, конечно, поколотила дочь. Не сильно била, зато громко кричала, чтобы за стеной было слышно. Хотелось показать соседке, что не по ее советам она, Катерина, живет. Пусть не радуется эта гордая Санна Ванна…

Александра Ивановна пошла в магазин и оставила внучку у Катерины. Девочки играли в куклы. Недавно Андрей привез Юлечке удивительную куклу Барби из Москвы: ручки-ножки сгибаются, волосы золотистые, глазки сияют, как драгоценные камушки, личико будто у артистки. А самое главное — титешки у куклы выступают, крохотным ажурным лифчиком прикрытые. «Чтоб девчонки женственности учились, — догадалась Катерина и подумала с привычной завистью: — Чего только не изобретают эти сволочи американцы, а наши-то дурни хоть бы пример брали».

Круглое Аленкино лицо разгорелось от восторга. Свела под подбородком два пальца, большой и указательный:

— Красивая!

А после того как гостья ушла домой, Юлечка примчалась к матери с плачем:

— Барби исчезла!

Ага! Готовая взорваться, Катерина в бешенстве кинулась изобличать маленькую воровку… Выбежала из двери и остановилась, перевела дух. Зашла к соседям с уже почти затвердевшей хладнокровной полуухмылкой:

— Это правда, Алена, ты Юлечкину куклу взяла? — строго спросила Александра Ивановна.

— Я играла куклой. Красивая! — невнятно улыбнулась Алена.

— Ты ее к себе домой забрала? — вмешалась моментально задрожавшая лицом от нетерпения Катерина.

Девочка непонимающе обратила к ней ясные глаза, доверчиво повернула ладошки вверх жестом, со времен каменного века означающим: «Я чист перед тобой».

Катерина вознегодовала, цапнула за плечи, затрясла девчонку, закричала громко, будто высота крика могла вытолкнуть пробку Алениной глухоты:

— Ку-да спря-та-ла, от-ве-чай!

Кровь знакомо прилила Александре Ивановне к голове, запрыгала вокруг огневыми точками… Теперь пусть бы хоть сто соседок приперлись обвинять ее ребенка в краже, всех бы разметала к такой матери… В вышвырнутой сплеча руке напряглась железная сила:

— Вон!!!

— Чтоб через пять минут куклу вернули! — взвизгнула Катерина, врезавшись от страха в косяк…

Александра Ивановна присела перед внучкой на корточки, охнула — будто кто стрельнул в спину.

— Скажи, Аленушка, где кукла?

— Там…

— Где — там?

— У Юлечки.

— Ты не брала?

Внучка снова беспомощно раскрыла пустые ладошки. Из-за стены донесся детский плач, грубоватый окрик Андрея, следом за ним с гулким собачьим лаем слилась переведенная на кого-то Катеринина брань.

Возникнув из небытия, перед мысленным зрением Александры Ивановны атомным грибом нависла пыльно-серая мужская тень, заслонила свет на мгновение и пропала…

— Так кто он, твой отец?! — закричала Александра Ивановна и не успела зажать рот, выторкнула в сердцах: — Немтырь!

Дышать стало тяжело, осела на пол, схватившись за ножку стола…

Алена несколько раз повторила побелевшими губами сказанное бабушкой. Уставилась, не мигая, круглыми черными глазенками, густо сравнявшимися в цвете. Тихо попятилась, не отрывая от Александры Ивановны раненого взгляда, и что-то неродное начало проявляться в нем, что-то пограничное и пронзительное, как у экстрасенса Кашпировского в телевизоре…

Александра Ивановна с загрохотавшей виной в висках кинулась к внучке, прижала к себе, давясь слезным спазмом:

— Девочка моя!

…Приотворилась дверь, и сын Катерины Игорешка, не заходя за порог, крикнул, что кукла нашлась. За диван, оказывается, завалилась.

— Извините, — прозвучало следом с плохо скрытой досадой.