Юрий Семенов - Тропа обреченных

Вскочив со стула, Сорочинский трясущимися руками достал паспорт, пенсионное удостоверение, сбивчиво говоря:

— Честный… Я показывал, говорил!.. Как не сказать, похвалился, цифру пенсии на вид выставил, а он на меня с палкой, еле увернулся.

— Кто с палкой?

— Никита, сосед в Луговке. Орать начал: «Бандит он был… А пенсию поболее моей дали…»

— Значит, вы не в обиде на Советскую власть? — захотелось Киричуку услышать подтверждение от бывшего оуновца.

— Кто же говорит… Я, Василий Васильевич, потому и в Луговку свою захотел… вроде совсем во всем себя в правах утвердить. Сидит вот тут непрощение какое-то, — постучал он кулаком по груди. — Думал, поможете, а торговаться, выходит, не на что.

— С Советской властью торговаться захотели?! — порывисто упрекнул Киричук.

— Да не торговаться… Шахтером же работал, среди настоящих трудяг жил, всякая старая шелуха послетала, — отмахнулся Сорочинский.

— Что вам далась эта Луговка? Не забудут вам старых грехов ни дети, ни внуки пострадавших от оуновцев.

— Я то ж думаю, Василий Васильевич.

— Вы женаты? Семья-то есть? Дети? — вдруг захотелось узнать Василию Васильевичу, приметившему и застиранный, неглаженый воротничок выгоревшей зеленоватой рубахи, и скомканный кусок темной тряпицы вместо носового платка.

— Женат, как же… был. Первая к полюбовнику ушла, а от этой… ну, последней, сам убег, ей домашний бесплатный батрак нужен был, мало в саду-огороде, так она меня к стиральной машине хотела приспособить… и храп не терпела, в коридоре топчан мне сама наладила. Мнила из себя, фельдшер-недоучка, неуважение выказывала… А детей нет, где же там наживешь!

— Где ваш брат Микола с женой Марией? Что с ними стало?

— Микола в Тернополь уехал, пока Мария на казенных харчах сидела, боялся мести лесных братов. Да кому он нужен был! Давно не пишем… Мария-то, поди, жива. Порода у них такая живучая. Артистка, одним словом, — махнул он рукой, уходя.

«Совсем одинок. Это ужасно в его годы», — подумалось Киричуку. Мысли его само собой переключились на соратников, с которыми шел нелегкими и такими прекрасными дорогами жизни. Не стало Михаила Степановича Попереки, работавшего в последнее время начальником Управления внутренних дел Донецкого облисполкома, и Антона Тимофеевича Сухаря. В городе Смела Черкасской области давно живет Анатолий Яковлевич Чурин. Он ежегодно бывает в Луцке у дочери, встречается с живущим там Николаем Константиновичем Кромским, полковником в отставке.

Недавно Чурин сообщил Василию Васильевичу о том, что виделся в Луцке с Лукой Матвеевичем Скобой, носившим оуновскую кличку Угар. Он стал хорошим портным, давно на пенсии, но продолжает работать. О бандитском прошлом вспоминает без охоты. Говорит: «Недоразвитый был. Но лихой».

Идет время… Недавно донецкие чекисты отметили семидесятилетие Киричука. Откликнулись друзья, соратники и ученики из далекой Ферганы, Ленинграда, Москвы…

«Мир может быть всегда спокоен,

Имея рыцарей таких…»

Эти слова из адресованного ему в связи с юбилеем приветствия Василий Васильевич соотнес прежде всего со своими товарищами, с которыми делил чекистские будни. Как делал это всегда, с тех самых пор, когда двадцатилетним юношей стал сотрудником органов, обеспечивающих государственную безопасность Отечества.

ОУН (Организация украинских националистов) — фашистское объединение в Западной Украине в 1929 — начале 1950-х гг., преемница Украинской Войсковой организации (УВО). Боролась против воссоединения Западной Украины с Советской Украиной, сотрудничала с гитлеровцами. Организовывала военно-террористические формирования — УПА, боровшиеся против Советской Армии в Великую Отечественную войну. После 1945 г. остатки ОУН действовали подпольно, к началу 1950-х гг. окончательно ликвидированы. (Здесь и далее — примеч. автора.)

Скрытое помещение с тщательно замаскированным входом.

Члены сельских групп самообороны от бандитов.

Документ секретной переписки оуновцев.

СБ — служба безопасности в ОУН.

Ветряная мельница.

Чердак.

Комплекс сооружений XIV–XIX вв.

По техническим причинам разрядка заменена болдом ( Прим. верстальщика )