Юрий Семенов - Тропа обреченных

Неудивительно, до обеда в Торчине, особенно вокруг базарной площади, где неподалеку размещался райотдел МГБ во главе с майором Тарасовым, в воскресенье было ни пройти, ни проехать. Потому, наверное, мало кто обратил внимание на шестерых невзрачных всадников, обшарпанных и помятых, без седел и с веревочными уздечками, с трудом пробирающихся по обочине дороги вслед за вырвавшимся вперед, будто стесняющимся своего войска, довольно ладным, даже ухарски молодцеватым, их вожаком.

На людной дороге на них не обращали внимания. А тут на сравнительно тихой «административной» улице к верховым стали присматриваться с удивлением. А бравый, уверенный вид вожака, наверное, еще больше подогревал возникающий интерес.

— Подтяни-ись! — протяжно скомандовал он, будто за ним шла сотня, и пришпорил каблуками серого, рвущегося на резвый ход коня. Вскоре всадники свернули за угол дома к подъезду — входу в райотдел МГБ.

Не дожидаясь, пока спешится «войско», вожак вбежал на крыльцо и скрылся за дверью.

— Из областного управления!.. — энергично произнес он, проходя мимо копавшегося в тумбочке сержанта.

Тарасов только что пришел к себе в кабинет, доставал из сейфа папки с бумагами, когда распахнулась дверь и порог переступил бравый незнакомец с плеткой на запястье, лихо и с подпрыжкой щелкнул каблуками, небрежно вскинул два пальца под заломленную папаху, создавая видимость официальности, и раздельно доложил:

— Майор Тарасов! Главарь районных, как вы называете, банд Угар, по крещению Лука Скоба, явился с хлопцами сдаваться в безпеку с повинной. — Он прошел к столу и положил на него вынутый из кобуры наган. Добавил серьезно и деловито: — Все, отвоевал, так и доложите Василию Васильевичу.

— Ну, здравствуй, Лука, я тебя почти таким и представлял, — подошел к нему Тарасов и насмешливо поправил: — Не отвоевал ты, а отбегался, отстрелялся из-за угла, отпрятался. А с кем мы воевали, ты сам знаешь. Где твои бандиты?

Угар прокашлялся — не по нутру пришлось замечание, обходительных Киричука с Чуриным вспомнил, но раздумывать некогда было, ответил:

— Гляньте в окно, у подъезда спешились.

— Чего же глядеть, пошли, заводи их во двор… — указал рукой на дверь Тарасов.

Сержант раскрыл ворота, и пестрое воинство Угара с неказистыми лошадьми кучно вплыло во двор. Оглядывая неровный строй, на правом фланге которого встал вожак, Тарасов спросил:

— Добровольно все явились с повинной?

— Да!.. А как же! — ответили ему разноголосо, и, видать, по неслышной команде Угара все положили на землю перед собой обрезы, пистолеты, палаши, ножи и даже отвертку.

Во двор вышли несколько сотрудников — кого это там начальник привечает? Одному из них тот предложил переписать вышедших с повинной бандитов, потребовав пометить адреса, куда собираются отправиться разоружившиеся.

— Как куда отправимся? Вы разве нас не арестуете? — спросил Угар.

— Пока нет, разбираться будем с каждым. Давайте отправляйтесь по домам, отдохните от трудов неправедных, а завтра утром… Нет, завтра не годится, послезавтра к девяти утра чтоб как один собрались тут же. Если есть такие, кому некуда идти, пусть останутся. Задача ясна?

— Ясна, — задумчиво протянул Угар. — Все тутошние. Мне тоже есть куда идти, прибьют только, боюсь. Мне теперь самое надежное — за решеткой.

— Посоветуемся с Василием Васильевичем… Если хотите, можете поехать сейчас со мной в Луцк.

Угар живо кивнул головой.

Слушая не в первый раз наставления Бучи о том, как переходить польскую границу через «окно», с кем там прежде всего встретиться для дальнейшего продвижения, Сухарь и вникал в тонкости советов, и размышлял о нем самом — сорокалетием бандеровце.

Расхаживая по комнате на втором этаже, Антон Тимофеевич раздумывал о Буче потому, что оставались считанные минуты их напарничества. Сейчас он уйдет с беспокойным Пал Палычем на вокзал, чтобы отправиться в свой опасный путь, а это значит — больше никогда не увидится с ним. Его, наверное, вскоре арестуют, как и Пал Палыча после содействия Сухарю в переходе границы.

…Шевчук с Карпенко вышли на платформу, когда поезд остановился и Сухарь с Пал Палычем стали подыматься в вагон. Чуть в стороне они увидели прогуливающегося Павла Бучу. Он дождался, пока в окне появился друже Молоток, который вскинул открытую ладонь, прощаясь, что означало: все нормально!

Поезд в Жвирке стоял всего несколько минут, и ожидания отправления не было. Когда дернулись вагоны и поезд пошел, Шевчук с Карпенко нацелили свое внимание на человека в темном полупальто и сапогах, энергично шагавшего по платформе, и пошли за ним. Они дали ему выйти из здания станции, позволили пройти еще немного, благо свернул он поближе к чекистской машине, и с двух сторон крепко взяли его под руки.