Беппе Фенольо - Страстная суббота

Она отвернулась к плите. Он провел рукой по краю стола.

— Накрыть на стол?

— Я сама.

Этторе сунул руки в карманы и посторонился, пропуская мать к столу.

— Куда тебя колют?

— В руку.

Этторе хотел спросить, больно ли это, но раздумал.

Минут через десять после того как стол был накрыт, вернулся отец. Этторе сразу услышал его шаги на лестнице, и они показались ему более легкими, чем обычно, — возможно, он даже шагал через ступеньку.

В дверях отец появился с улыбкой на губах. Этторе вынул руки из карманов и с удивлением уставился на его вдруг помолодевшее лицо. Ему показалось, что отец сделал какой-то знак матери, стоявшей в углу у плиты.

— Ты что, получил хороший заказ? — спросил он.

— Речь идет о тебе, — ответил отец, — а для меня это больше, чем хороший заказ. Давайте сядем за стол и поговорим.

За столом Этторе узнал, что ему нашлась работа на шоколадной фабрике и что за это он должен быть благодарен кавалеру Ансальди. Мать тут же сказала:

— Так что здоровайся повежливее с кавалером Ансальди, если встретишь его на улице.

Этторе вздрогнул, как ужаленный, и уже готов был крикнуть: «Ах, значит, ты знала? Так почему же ты мне ничего не сказала? Хотела приготовить приятный сюрприз?» — но подумал, что мать могла ответить, что еще ничего не было известно наверняка, и этим оправдаться. К тому же отец все говорил, не давая ему вставить слова.

— Имей в виду, что тебя берут не простым рабочим, я сказал кавалеру, что ты хоть и не много учился, но парень не глупый, а он ответил, что и сам это знает. Тебе поручат писать накладные — такие бумаги для отправки товара по железной дороге. Это будет твоя работа, твоя должность. И не сидячая, заметь: тебе часто придется ходить на товарную станцию.

Этторе молчал; он чувствовал, что мать уже минут пять смотрит ему в спину, и, как в зеркале, видел перед собой ее крепко сжатые, в ожидании его ответа, губы.

— Подходит тебе? — спросил отец.

— Должно подходить, — тоном командира ответила за него мать.

Каждый мускул в лице Этторе напрягся, налившись гневом, но он молчал. Отец видел это и сказал матери:

— Не говори с ним таким тоном. И вообще лучше помолчи. Дай поговорить нам, мужчинам.

— Уж вы мужчины!

Здесь взорвался и отец:

— А что ты имеешь против нас? Спрячь свой нос в кастрюлю и не высовывай его оттуда. Если хочешь знать, я только на этом условии на тебе и женился.

Она подошла к столу, опустив глаза, но упрямо поджав губы.

— Ешь, Карло, ешь, — спокойно сказала она мужу, ставя перед ним миску с молочным супом.

Он стал крошить в миску хлеб, потом обратился к Этторе:

— Надень свой лучший костюм, ты идешь не рабочим, для которого чем хуже одежда, тем лучше. И побрейся с вечера.

— Разве завтра утром у меня не будет времени?

— Брейся когда хочешь, я просто подумал, что завтра тебе надо будет как следует подготовиться.

— Подготовиться к чему? — спросил Этторе, не отрывая глаз от миски.

— К тому, чтобы идти на работу.

Мать вмешалась:

— Этторе еще не сказал, пойдет он работать или нет.

Отец поднял голову и посмотрел на жену и на сына.

— Конечно, пойду, — поторопился ответить Этторе.

— С чего это тебе пришло в голову? — громко спросил отец у матери.

Этторе не стал крошить хлеб в молоко, поспешно взял миску в руки и начал пить, заслонив миской лицо, чтобы выиграть время и обдумать положение. Однако в голову ему не приходило ничего, что могло бы противостоять этой силе из слов и фактов, которая неумолимо толкала его на работу. Никогда, даже на войне, его не заставали настолько врасплох.

Кончив есть, он спросил:

— А что я понимаю в накладных?

— Тебя научат, это нетрудно. Говорят, что уже к обеду ты поймешь что к чему. Рядом с тобой посадят одного служащего, славного парня.

— Кого это?

— Я не знаю.

Пережевывая корку, Этторе резко спросил мать:

— Ты что на меня уставилась?

— Уже и посмотреть на тебя нельзя?

— Нельзя.

— Я смотрела не на тебя, а на блюдо на столе.

— Дай мне фрукты, если есть.

— Не можешь подождать, пока отец кончит обедать? Хочешь заставить его нестись вскачь, чтобы поспеть к фруктам вместе с тобой?

— Почему он обязательно должен есть фрукты вместе со мной? — взорвался Этторе. — Что случится, если я буду есть фрукты, а он только еще первое?

— Дай ему фрукты, — сказал отец.

Через некоторое время Этторе встал и направился к двери.

— Я ухожу, — бросил он.

Отец попросил:

— Возвращайся пораньше, не забывай, что завтра утром тебе на работу. И вообще лучше бы тебе вечерок отдохнуть. Я на твоем месте никуда не ходил бы.