Павел Калебин - Настоящие деньги

На приведение в божеский вид всего одного клише у него ушло почти три часа. Трудился он, даже не замечая, как висевшая на дверном окне табличка «ЗАКРЫТО», повернутая к нему белой тыльной стороной, все больше выделялась на фоне темнеющей улицы. Борис Аркадьевич все не появлялся. Что ж, отложив готовую печатную форму, Валька взялся за следующее клише. Зачем терять время? Ведь оно теперь — в буквальном смысле слова — деньги! В глаза Вальки бросились несколько царапин на тыльной стороне заготовки. Они как бы образовывали латинскую букву V — так называемую «галочку». Приметный такой знак! Валька мимоходом отметил, что уже видел подобный пару дней назад на одной из форм, отправленной стариком в коробку с браком. Ну, царапины и царапины. Мало ли!

Работа спорилась. Она, даже можно сказать, увлекла Вальку. Вспомнилась возвышенная мини-речь Кранца о мастерстве. Ему даже стало казаться, что он, подобно сказочному Даниле-мастеру, высекает из бездушного материала цветок. Только не каменный, разумеется, а медный. Рельеф двадцатипятирублевой купюры, отображенный на клише в зеркальном виде, почти не угадывался на нем. Он больше напоминал затейливый узор.

Тем временем табличка «ЗАКРЫТО» на двери уже казалась аппликацией, наклеенной на лист черной бархатной бумаги. На город опустилась ночь. Валька заметил это только тогда, когда услышал стук в дверь. За ее стеклом можно было разобрать лишь силуэт головы человека, ибо сзади него светила фарами какая-то машина. Но пушистые тени по бокам головы не позволяли сомневаться — то бакенбарды Бориса Аркадьевича.

— Что вы так поздно-то? — спросил Валька с легким укором, открыв ему дверь.

— Да вот вышло так… — пробормотал старик, проскальзывая в помещение.

— А вы на часы смотрели, дядь Борь? И что я теперь матушке скажу? Отцу?

— Ты что, маленький?

— Нет, но… Автобусы уже не ходят, наверное.

— Вон, — кивнул Кранц на дверь, — тебя такси ждет. Оплачено.

— Это вы на нем приехали?

— А разве не понятно?

— Нет, но… Что-то неспокойно мне как-то, дядь Борь. У вас такое лицо…

— Какое у меня лицо? — старик провел пятерней по своему лицу.

— Не знаю… Взволнованное какое-то.

— Нормальное у меня лицо, — проворчал Борис Аркадьевич. — Давай, показывай, что сделать успел, да шуруй домой.

Валька продемонстрировал ему оба клише:

— Это вот совсем готово, — прокомментировал он, — а это — еще чуть-чуть дочистить осталось. Завтра вечером закончу.

Старик тяжело опустился в кресло. Валька, бросив на него озабоченный взгляд, снова поинтересовался:

— И все же, вы чем-то взволнованы, дядь Борь.

— Разволнуешься тут… — пространно посетовал тот. — Но ты мне лучше вот что скажи, вьюноша… Ты не мог бы на пару деньков отложить посещение своей бурсы?

— В смысле? — не понял Валька. — Типа заболеть?

— Угу. Если хочешь, я тебе какую-нибудь справку организую. У меня их много, в этом… как его?

— В горкоме? — улыбнулся Валентин.

— Угу. В горкоме…

— А что случилось-то?

Старик, словно нехотя, выдавил из себя:

— С заказчиком я только что свиделся, вьюноша…

— Ну и? — нетерпеливо произнес Валька. — Все нормально? Договор в силе?

— В силе-то в силе, но подгоняет нас заказчик… К послезавтра, говорит, к вечеру, все клише должны быть готовы. Если подведем его, не получим денег. И это — в лучшем случае, Валюх…

— Ну, в принципе, задвинуть технарь на пару дней я бы смог… — проговорил Валька. — И справки никакой не нужно. У нас же не школа, в конце концов.

— Это хорошо, — без особой радости констатировал Борис Аркадьевич. — Да и, говоришь, два клише зачистить за вечер успел?

— Почти, два, — уточнил Валька. — Одно, вон, еще немного доработать осталось.

— М-да, это хорошо… — старик вздохнул. — Что ж, дело остается за мной. Нужно как-то успеть за ночь сделать еще три заготовки. Да потом еще над нумератором потрудиться…

— А это еще что такое?

— Нумератор? — Борис Аркадьевич усмехнулся. — Это такая штука, вьюноша, которой номера ставят. Частый прокол начинающих фальшивомонетчиков — они на все свои банкноты один номер лепят. Мало того, что это в глаза может броситься даже не специалисту в поддельных деньгах, так еще, дурачки, купюру, которую за образец брали, при себе оставляют… Ну, наверное, специально, чтобы, когда к такому дундуку с обыском заявятся, похвалиться: — «А вот, господа менты, и та самая денежка, с которой я все это напечатал!» Так что нумератор, Валюх, в деле, которое мы затеяли, штука довольно важная. Ну да ладно, есть у меня кой-какие заготовки…