Николай Студеникин - Невеста скрипача

Жене хотелось побыстрее выбраться в город, но такси поблизости не было, и он покорно стал под дерево рядом с теткой. Глядя на множество окурков, втоптанных в землю, желтых от старости и совсем свежих, он пожалел, что не оставил себе сигарет. Хотя бы одну…

Из ожидавших автобус одни знали друг друга, громко перекликались и смеялись по каждому пустяку. Это все были люди местные — работники больницы и подсобного хозяйства. Постоянное общение с больными, ущербными людьми делало их, здоровых, излишне самоуверенными и шумными. Другие стояли молча и глядели друг на друга с подозрением и неприязнью. Лица у них были осунувшиеся и постные, будто после суда или похорон. Эти приезжали проведать родственников, почти все женщины — невзрачные и немолодые.

— Скольки время? — спросил у Жени маленький дед в новенькой черной телогрейке с не отрезанной еще этикеткой.

— Не знаю, — Женя развел руками, — часов нету… И не жарко тебе, дед? — с улыбкой поинтересовался он.

Дед потрогал тряпичную этикетку и не ответил.

— А придет тот автобус чи нет? — через несколько минут сказал он и посмотрел не на шоссе, а почему-то вверх.

Женя тоже поднял глаза и прямо над собой увидел прямоугольный кусок жести, огромным гвоздем прибитый прямо к дереву. Когда-то жесть была выкрашена в желтое, а по желтому было написано расписание движения автобусов: черным — для будней, красным — для выходных, субботы и воскресенья. От времени и непогод краска слезла, и жесть начала активно ржаветь. Расписание превратилось в ребус.

Автобус приехал, когда его почти перестали ждать. Ожидавшие кинулись к нему, сердито толкаясь и поднимая кошелки выше голов. Когда Женя, получив ощутимый удар локтем в живот, ворвался в автобус, все места в нем уже были заняты людьми и вещами. Тетка села спереди, спиной к шоферу, и, зажатая с боков другими женщинами, уже устраивала на коленях сумку. Женя растерянно огляделся.

— Сидай, сынок! — неожиданно пригласил давешний дед в телогрейке и убрал с сиденья коричневую руку. — Сидай!

Женя тут же плюхнулся на сиденье. Он был так рад, что забыл сказать деду «спасибо».

Тряслись долго, часто останавливались — подбирали новых пассажиров. Шофер два раза влезал в салон и, протискиваясь от задней двери к передней, собирал плату за проезд.

Дед, тыча Женю черным пальцем в грудь, рассказывал, что было в Фомичевке до войны и как работали в больнице, бывшей земской, два глухонемых санитара…

— А как германец пришел, — говорил дед, — так они сразу заговорили и надели ихнюю форму, потому что были засланные шпионы и всех знали. Врачей, которые евреи, тех сразу постреляли, а других на машине отвезли неизвестно куда. Больные — кто утек, тот живой остался, — вздохнул дед. — В копнах хоронились и христарадничали по ночам… Идиотов всех побили, как негодных для работы, и сделали они себе туточки госпиталь, и в той госпитали лечили своих раненых солдат… Офицерям, — дед неопределенно махнул рукой, — тем другая была госпиталь, где опытная станция…

Две блеклые женщины, которые сидели впереди, склонив головы друг к дружке, тихо говорили о диагнозах, лекарствах и врачах — кто из них плох, а кто хорош.

Женя, глядя в окно, тосковал.

— Я, знаешь, поеду, — сказал он, глядя в сторону, когда автобус наконец доехал до города и они выбрались из него. — Домой надо… У нас там мероприятие… ну, воскресник на завтра объявили! И чтобы всем быть обязательно, а то премии лишат!

— Врешь ты, Женька! — безошибочно определила тетка и прошлась вперед, разминая затекшие ноги. — Что ж с тобой делать теперь? Поезжай… если приспичило! — махнула она рукой.

— Точно, воскресник, теть Наташ! — с трудом скрывая радость, ответил Женя. — По уборке территории и для этого… как его?.. благоустройства. Я через пару недель обязательно приеду, — пообещал он, — часы Эдику привезу…

— Ладно тебе, — отмахнулась тетка, — он и без часов хорош! А сам приезжай и невесту привози, — пригласила она, — покажи хоть, кому открытки шлешь!

— Привезу! — засмеялся Женя и как-то вскользь поцеловал тетку в дряблую щеку. — Приветствую вас! — прокричал он, уходя. — Значит, жди через две недели! Приедем!

Тетка осталась на остановке ждать трамвай. «Столяра поищу, — простившись с ней, решил Женя. — Столяр мужик хороший! Поговорим…»

Улица, название которой столяр торопливо записал на кусочке картона, располагалась неподалеку от автостанции — Женя это знал. Он быстро нашел нужный дом. За глухим забором что-то натужно гудело — паяльная лампа или примус, — пахло паленым и визгливо бранилась женщина.