Елена Борода - Я тебя никогда не прощу

Я уже слышала от него что-то подобное. Но почему-то думала, что ко мне это не относится.

В общем, мне было больно, и я молила только об одном: пусть он продолжает молоть языком, лишь бы не спрашивал ни о чём и вообще меня не трогал! Иначе я не выдержу, разрыдаюсь.

Мы дошли до остановки. Я отвернулась к доске объявлений, чтобы проморгались оставшиеся слёзы. Чтобы Тим не видел, какое у меня лицо.

– Мы твой автобус, кажется, только что пропустили, – сказал Тим.

– Да пофиг! – отозвалась я.

Голос вроде ничего, бодрый.

– Ага, пофиг! Следующего полчаса ждать. Может, пешком пройдёмся? Я тебя провожу. Ты чего смеёшься, Лесь?

Я показывала пальцем на объявление.

– Ку… куплю… Ой, держите меня!

Говорить я не могла, согнулась пополам от дикого смеха, я задыхалась, слёзы текли по лицу.

Объявление вещало: «Куплю рога марала, оленя, лося. Если нужно, приеду на дом»

– Прикольно, – оценил Тим.

Но смеяться не стал. Подождал, пока мой приступ закончится, достал бутылку воды, протянул мне.

Я отхлебнула.

– О-ох! Кому нужны рога марала? Надо же… Я запишу телефон.

Я в самом деле его записала, не знаю, зачем.

На том самом листе со стихами.

Тимофей

А ведь это была истерика!

Вовсе не объявление рассмешило Леську, ничего нет смешного в этих рогах марала и лося. Одно из идиотских предложений, вроде тех, на которые ведётся мой папаша.

Что её так зацепило? Неужели то, что я догадался о том, кто написал стихотворение? Ну и что за страсти? Написала и написала, с кем не бывает? Некоторые вообще поэтами становятся. И ничего, живут как-то.

Я немножко подумал о том, как Леська будет жить. Представил её в роли офисной служащей, официантки, сторожа в зоопарке. Не вписывалась моя подруга ни в один из образов. Утомившись, я оставил это занятие. Пусть сама думает о своём будущем.

Инну я вчера не застал на месте. А сегодня не рискнул отправиться к ней, чтобы не попадаться на глаза Вере Васильевне.

Я подкараулил Инну возле крыльца. Она шла в своём бирюзовом пуховичке и болтала по телефону. Увидела меня, разговаривать перестала и стёрла с лица улыбку.

– Чего тебе?

– Почему так грубо?

– Ты другого не заслуживаешь!

– Вообще-то и правда тупая идея: приклеить банковскую карту к декоративному блюду. У тебя что, сейфа нет?

– В сейфе наличка… Откуда ты знаешь? – спохватилась Инна.

– Дедукция! Моя голова работает лучше, чем у твоего Убогого Витальевича. Ну, плюс небольшой элемент случайности.

– Вера Васильевна сказала, чтобы я положила карточку отдельно. Не могу же я её в ящике стола держать!

– А на стенке можно!

Инна прищурилась:

– Ребров! Ты точно не имеешь к этому отношения?

Я поднял руку:

– Торжественно клянусь, что непричастен к этому гнусному делу и вообще чист, как роса!

– Как слеза.

– Что?

– Обычно говорят «чист, как слеза».

– Я избегаю стереотипов.

– Лучше бы ты неприятностей избегал.

– Ничего не могу поделать. Неприятности преследуют меня с рождения.

Инна покачала головой, поправила сумочку на плече и потопала на работу.

Леся

День начался хорошо. По пути в школу меня нагнал Тим. Так странно, обычно он опаздывает.

– Лесь, я хотел сказать, чтобы ты не выбрасывала то стихотворение, – сказал он. – Оно реально хорошее. Кто бы его ни написал.

И улыбнулся.

И я моментально всё ему простила.

На Тима невозможно долго сердиться. Он особенный. Его нельзя судить по земным меркам. Он из породы эльфов: легкий, воздушный, невесомый.

У него светлые волосы и золотые глаза. Золотые, я таких больше ни у кого не видела! И когда он смотрит этими своими золотыми глазищами, в него невозможно не влюбиться.

Я и влюбилась. Давно уже.

– Ты же не любишь поэзию, – улыбнулась я.

Тим пожал плечами.

– Бывают же исключения.

И мы пошли в классы, окончательно примирившись.

Всё испортила большая перемена.

Я вышла из столовой и направилась к умывальнику, чтобы сполоснуть руки. Возле умывальника уже крутились Сеня Панфёров со своими дружками. Переговаривались и ржали надо всем подряд. Увидев меня, заржали сильнее. Я не обращала на них внимания. Инвалиды мозга, что с них взять!

– Сланцева, эй! – кто-то из них меня окликнул, я даже не стала интересоваться, кто.

Панфёров был главным в этой стае, остальные – шакалы. На шакалов не надо реагировать.

– Сланцева, покатаешься со мной на лыжах?

А это уже Панфёров. Вожак.

– Иди лесом, Сеня! Не поеду я с тобой никуда!