Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

Махдум и в семье своей был скуп. Не только в одежде, даже в пище он требовал воздержания и следил за этим неусыпно. Не чаще одного раза в месяц позволял он стирать белье, а если замечал, что Нигор-аим затеяла стирку раньше срока, то устраивал скандал, крича, что она «гноит белье» в корыте. Плов ели только раз в две недели (кроме дней, когда ученики приносили его как плату за учение); обычно же варили лапшу, маставу [22] Мастава — рисовый суп с мясом, заправленный кислым молоком. , суп с поджаркой. Мясо попадало в котел Нигор-аим, только когда готовили плов, да и то куски были, как говорится, легче воздуха.

Зато махдум заваливал кухню репой, тыквой, свеклой. Как ни противилась жена, он мешками закупал репу, приговаривая, что молитвам святой Фатимы-Зухры обязаны мы тем, что репа растет на земле; что касается тыквы, то она одно из чудес пророка Юнуса. Конечно, махдум говорил так потому, что репа и тыква — самые дешевые овощи. Раза два в неделю он заставлял жену печь пирожки с тыквой и при этом не уставал повторять: «Сала клади поменьше, от него теряет вкус тыква». Лепешек дома не пекли и на базаре не покупали, ибо приносимых учениками хватало с избытком, часть их даже приходилось сбывать на базаре.

С учениками махдум обращался хорошо: он мог сколько угодно кричать и браниться, если не приготовили уроков или шалили в классе, но никогда не бил детей, чем и прославился среди кокандской детворы. Зато, когда дело касалось пятничных приношений, он никому не давал спуску; от детей богатых он добивался полностью всего, что положено, с детей бедняков тоже старался урвать побольше. По установившейся традиции, ученик, закончив изучение священных книг — Хафтьяка [23] Хафтьяк — избранная часть Корана, служившая учебником. , Корана, сочинений Суфи-Аллаяра [24] Суфи-Аллаяр — среднеазиатский мистик (ум. в 1720 г.). , — должен был что-нибудь принести учителю, а по окончании школы следовало пригласить махдума на угощение и преподнести ему новую одежду. Но надо сказать, что лишь немногие выполняли свой долг, чаще всего ученики отделывались обещаниями, а потом забывали о них, чем очень обижали своего наставника.

Кроме основной платы за учение — пятничных приношений, которые ученики обязаны были доставлять по четвергам, — полагались добавочные взносы: принимаясь за тот раздел Корана, который называется «кулье», ученик должен был принести оладьи; приступая к разделу «амма», несли богирсак [25] Богирсак — маленькие пончики из сдобного теста. ; перед «ясином» — блинчатый пирог. Кроме того, каждый год ученик должен был оплачивать стоимость камышовой циновки, на которой сидел, и раз в месяц платить за веник, которым подметали класс.

Махдум всячески старался привлечь в свою школу побольше учеников, особенно сыновей баев и беков. Если сын какого-нибудь бая или высокопоставленного лица учился у другого учителя, махдум зазывал ребенка к себе, проверял его знания и, если тот не мог хорошо ответить, говорил: «Вы не виноваты, сын мой, у вас плохой учитель. Но я к вам хорошо отношусь, вы можете приходить на уроки и в нашу школу». Конечно, с той поры ребенок разочаровывался в своем учителе и через некоторое время переходил в школу Салиха-махдума. С учениками из отдаленных школ он заводил подобные разговоры даже на улице. С баями и знатными людьми, у которых были дети, махдум почтительно и скромно раскланивался при встречах, даже если не был знаком с ними. Когда же случалось заговаривать с ними, расспрашивал, сколько те имеют сыновей, нет ли у них стремления к учению, вскользь упоминал о своих особых методах, которые облегчают детям усвоение необходимых знаний. Нельзя сказать, чтобы такие приемы махдума не имели успеха, школа его постоянно пополнялась новыми учениками.

Махдум ненавидел других учителей, которые, подобно ему, содержали школы, в сердце его всегда жила глубокая обида на конкурентов. При всяком удобном случае Салих-махдум говорил про любого из них: «Какой это учитель! Только отнимает время у детей, толку от его уроков никакого… Недавно несколько его учеников приходили ко мне жаловаться… Моя школа переполнена, вы знаете, но нельзя же, чтобы страдали дети, — пришлось принять их…» Слушатели, конечно, не подозревали истинных причин, которые побуждали его говорить так, а он пользовался любым случаем, чтобы бросить тень на соперника.