Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

Решение о перемене образа жизни было принято.

Первое, с чего он начал, был разрыв отношений с той женщиной, которую, как он считал тогда, любил. Ограничил встречи с товарищами, вечно придумывающими всякие «собирунчики». Днем, как и прежде, работал. Дождавшись ночи, запирался на кухне и углублялся в чтение медицинской литературы. Выписывал, собирал, делал пометки в блокноте, надписанном одним словом — институт.

Чтобы поступить тогда в вуз, нужно было иметь одно из двух — либо безупречные знания, либо большие деньги.

Оставалось первое.

Третья попытка, как уже известно, тоже не увенчалась успехом. Но Бехруз не отчаялся. Наоборот, решимость добиться своего удвоилась. Целый год он повторял и без того заученные наизусть физические формулы, химические реакции.

Бабирханов глубоко вздохнул и направился к кабинету. Больных сегодня, как никогда, было много.

Вечером он заехал к матери. Она только что вернулась с работы и теперь отдыхала, не переодевшись.

— Когда переезжаете? — спросила она.

— Тридцатого.

— Ах, да. Ты же говорил. Кстати, хорошо бы на днях навестить Маила.

— Я сделаю это сам. Завтра или послезавтра.

— Есть будешь? — Она хотела встать, но Бехруз остановил ее.

— Что-нибудь болит?

— Ничего, я себя чувствую хорошо.

— Мама, меня не проведешь ведь. — Его раздражала наивная уверенность матери в том, что он ничего не понимает.

— Сердце?

— Чуть-чуть…

— И что приняла?

— Таблетку интеркордина.

— Хочешь, завтра организуем кардиограмму?

— Ну, вот, опять двадцать пять. Ничего серьезного. Я ж работаю в аптеке. Ты вот осунулся, только не знаю почему. Отца видел?

— Видел. Все нормально. Вчера мы с ним купили шифоньер. По дороге я его завез домой, а покупку — на новую квартиру. Мама, ты не переживай. Вот возьму их обоих к себе на днях и все будет в порядке. Они оба будут под моим присмотром — и отец, и сестра.

— Бог тебе в помощь, сынок. За Нису теперь я буду спокойна. А отец… как он мне ненавистен!

— Но он мой отец, мама.

— Из-за него Маил стал инвалидом. Это он его довел! Убила бы его, не пожалела.

— Знаю, мам, знаю. Но он уже в возрасте. Пожалей теперь меня.

— Как у вас с Лалой?

Бабирханов нахмурился. Он понимал, куда клонит мать.

Лала относилась к мужу достаточно хорошо. Но порой злоупотребляла его сдержанностью. Кичилась особенно громкими именами своих родичей, занимавших высокие ответственные посты в руководстве республики. Разговоры Лалы о них приводили его в смятение, которое в последнее время начинало раздражать Бабирханова.

— Давай не будем о ней, мама. — Он поднялся. — Завтра или послезавтра обязательно заеду в больницу.

— А передача?

— Прихвачу что-нибудь из дому. Не успею — куплю.

— Печеное не забудь. Он любит.

— Не забуду, не беспокойся. Ну, я пошел.

— Позвони как доедешь.

Бабирханов ушел.

Мать прилегла. Снова кольнуло под грудью слева. Переждав немного, она приняла таблетку. Как будто прошло. Да, теперь лучше. Счастлив человек, если у него ничего не болит. Как сейчас, например, у нее. А ведь есть такие. И их немало. Но зато у них нет такого сына как мой Бехруз. Мой Бехруз…

Она невольно улыбнулась своим мыслям. Вспомнила о том, что говорил ей тогда муж в сорок девятом, перед самым рождением Бехруза.

— Если опять родится дочь, попрошу врачей подменить ребенка мальчиком.

И если бы он родился в больнице, то она всю жизнь мучилась бы сомнением — ее ли это сын? Однако судьба распорядилась по-своему — Бехруз родился дома, не дождавшись «скорой помощи». Родился с открытыми глазами, что очень удивило пожилую акушерку, принимавшую роды, которая жила тогда по соседству, на улице Мирза Фатали.

Мать была счастлива. Сын! Родился сын!

А потом… Потом было многое. Сын был непослушный, озорной. Все время что-нибудь выкидывал. Поджег как-то квартиру в пятилетием возрасте. В шесть — упал с высокого дерева и два дня лежал без сознания. Чего она тогда ни натерпелась — известно одному аллаху. В школьные годы однажды удрал из пионерского лагеря. Удрал просто так, чтобы проверить себя — сможет ли ускользнуть незамеченным. Бедные вожатые. На них лица не было, когда они явились домой с сообщением о его исчезновении. А Бехруз в это время сладко спал в соседней комнате.

Взрослел сын. Подростком связался с обеспеченными бездельниками. Она сумела вовремя оторвать его от них. Потом пошли девочки, свидания. Телефон звонил только ему. Муж души не чаял в сыне, любил его. Если клялся именем сына, то не нарушал этой клятвы. Как-то дядя сказал ей, что Бехруз очень озорной. Натворит еще чего-нибудь. А после инцидента с милицией прямо заявил — место Бехруза в колонии. Обычно уважавшая своего дядю мать тогда не вытерпела.