Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

— Нужна оплеуха одному прокурору, — попросил он, — работающему в районной прокуратуре. У тебя же есть друзья в республиканской.

Тот пообещал перезвонить через полчаса, но позвонил минут через пять.

— Передай своему прокурору привет от Курбанова, и все будет в порядке…

…Щелкнул замок на входной двери. Вошла Лала.

— Ой, как ты накурил!.. Фу!..

Она открыла окно.

— Ты давно дома? Не кушал, наверное? Нет?

— Нет, Лалочка, нет.

Она, не раздеваясь, медленно подошла к нему и осторожно спросила:

— Ты сегодня какой-то особенный. Да?

Бабирханов отвернулся, сдерживая радостную улыбку. Потом не выдержал, чуть не закричал.

— Есть обмен.

Лала замерла, не нашлась сразу.

— Ты… ты… это серьезно? — еле прошептала она. — Все уже? Окончательно?

Одном рывком он сел на диван. Произнес ясно и четко:

— Окончательно и бесповоротно. Семь месяцев труда, без взяток. Я добился своего!

Лала молчала. Потом смахнула слезу, подошла к мужу.

— Сильный, мужественный, твердый и нежный. Родной ты мой. Она чмокнула мужа.

— Иди за дочуркой, а я сейчас спущусь за коньяком. Отметим событие. Что на ужин?

— Голубцы, мой хороший. Ты ведь любишь рубленое мясо.

— Иди скорее. А ордер через три дня. И договорюсь с Беляковыми о дне переезда тогда же.

— Даже не верится, — прошептала жена.

— Иди, быстрее, ну… Я жду.

— Иду, иду. — Лала поспешно оставила мужа и умчалась.

Бабирханов прошел на кухню, открыл холодильник, вытащил кастрюлю с голубцами. В нише на дверце холодильника стояла бутылка водки.

«Как кстати, — подумал он, — а я и позабыл о ней. Удача следует за удачей. И в магазин не надо».

Он вернулся в комнату и включил телевизор. Переключив каналы и не найдя ничего интересного, выключил его и прилег…

…Прокурора он увидел еще издали, когда тот размашистой походкой входил в помещение. Как-то неуверенно и нелепо поздоровавшись, Бабирханов еле слышно промямлил:

— Вам привет от Курбанова из республики.

Веселая улыбка скользнула по лицу прокурора. Он остановился.

— А откуда ты его знаешь? — пряча улыбку, спросил он.

— Я же не спрашиваю, откуда ты его знаешь, — в тон ответил ему Бабирханов, и оба дружно рассмеялись. Один — один.

Минут через десять суд признал Бабирханову Нису недееспособной и вынес частное определение о предоставлении ей опекунства кем-нибудь из близких родственников. Опекунство, как было уже ранее известно Бабирханову, устанавливалось райисполкомом по месту жительства больной. За решением суда велели зайти через десять дней.

Бабирханов воспрял духом. Составлено еще одно звено в цепи труднодоступных преград. Пройден еще один километр по мукам.

Дня, через три он приехал в райисполком, вошел в кабинет секретаря.

— Подождите, молодой человек, я занята, — грубо остановила его женщина. Она была одна и что-то писала.

Бабирханов тут же извинился и вышел за дверь. Ждать ему пришлось довольно долго — минут сорок-сорок пять. Наконец его пригласили.

— Я вас слушаю.

— Я прошу установить опекунство над моей сестрой. — Бабирханов протянул папку с документами.

Женщина развязала папку, просмотрела бумаги.

— И с какою целью?

— С самой земной.

Секретарь удивленно сняла очки.

— То есть?

— В любом случае она опекаема и мною, и отцом, и матерью, которая разведена с моим отцом.

— Так зачем же вы хотите официального опекунства? Живите, как жили.

— Это нужно для обмена квартир.

— Ну, так бы и сказали. Оставьте документы. Загляните через месяц.

— Заседания в райисполкомах проводятся обычно в конце месяца. Я зайду к вам через две недели, в начале марта.

— Рано. Не успеем.

— Успеете. Я уверен, успеете.

— А вы самоуверенный, однако.

— У меня нет лишних денег.

Секретарь остолбенела. Странно как-то заморгав, она скороговоркой переспросила:

— У вас нет денег? А при чем тут деньги?

— Для подарка. Вам, разумеется.

— Ну, знаете…

— Знаю. И не тяните. Волокита — избитая тема для фельетона, но для райисполкома она всегда актуальна. До свидания.

Бабирханов почти вылетел из комнаты, еле сдерживая себя от приступа сумасшедшего смеха. На лестнице, уже спускаясь, он откровенно рассмеялся. Интуитивно почувствовал — теперь тянуть не станут.

Третьего марта он подъехал с товарищем к райисполкому. В общем отделе ему вручили удостоверение о назначении опекунства. Многомесячные походы в военкоматы, ЖЭКи, райсуды, диспансеры, исполкомы закончились. Остались позади просьбы, так часто встречавшие равнодушие и безучастность. Как кадры фильма, промелькнули и забылись главврач диспансера, туповатый на вид психиатр, осторожный и холодный судья, нагловатый и самодовольный прокурор, лисья физиономия женщины из райисполкома. Они канули в небытие, как исчезает с течением времени все шаткое, недолговременное, построенное на корысти.