Евгений Белянкин - Танец любви

Теперь-то Скобелев чувствовал себя полновластным хозяином жизни. Глеб скользнул взглядом по смуглому личику разбитной девчонки из медучилища, ради которой, видимо, выпендривался Пашка, и молча отвернулся от Скобелева.

Сухомлинов на прогулку на автобусах не поехал. Билет домой, на заставу, он еще не купил, так как думал заехать к тетке. Была полная свобода, которой способен был распоряжаться только он.

Еще раз пробежав по почти опустевшему корпусу, он наткнулся на Антона Муравьева. Старший вице-сержант упаковывал свои вещи.

— Ты с Лошкаревым простился? — небрежно спросил он.

— Со всеми простился, — улыбнулся Сухомлинов, — теперь даже не знаю, что и делать.

— Да? — удивился Антон Муравьев и вдруг, словно вспомнив: — Здесь родители Разина. Ищут Димку. Он словно канул в омут. Ты же дружил с ним? Не знаешь, где он?

Глеб тяжело вздохнул и похлопал по плечу Антона.

— Прощай, старик. А Димку я и сам ищу.

Затуманенным взором смотрел Сухомлинов в окно поезда. И ехал он в Калужскую область, в Козельск, где проходила практику Маша.

Глеб думал о том, сможет ли он успеть на автобус. Его предупреждали, что на автобус еще надо попасть, а если поезд опоздает… Но поезд не опоздал, на автобус он попал вовремя, и рано утром уже был в Козельске.

По адресу без труда нашел хозяйку Маши Вербицкой. Статная, полнеющая женщина встретила его радушно:

— Удалая Машенька! Здесь уже один такой, как ты военный, приехал.

Глеб смело вошел на веранду и увидел на стуле суворовскую форму с курсантскими погонами. На низкой железной кровати (когда-то и у них дома была подобная), словно ребенок, раскинув руки, спал розовощекий, с ямочками на щеках, Димка. Так вот где он! Глеб так и думал.

Он тихо вышел с веранды, спросил:

— Давно приехал?

— Еще не светало. — Хозяйка забеспокоилась. — Может быть, есть хочешь, сынок? Маша придет к обеду, не раньше. Она на скорой. У них все вызовы да вызовы…

— Не волнуйтесь, тетя. — Глеб сел на табурет. — Вот посижу маленько, да и схожу к ней на вызов.

Хозяйка недоуменно покосилась на веранду.

— Соперник, что ль?

— Да нет. Димка друг мой, самый лучший друг в суворовском.

— Ишь ты! — И хозяйка покачала головой.

Маша не удивилась приезду Глеба. Она долго смотрела ему в глаза.

— Будет свара!

— Какая?

Маша молча сняла белый халат.

— Ну ладно, пойдем. Димка-то, небось, давно встал.

Димка Разин действительно встал и наводил порядок в комнате. Увидев Глеба, он радостно подпрыгнул.

— Троянда продолжает жить. А ты знаешь, Маша, здесь приходил какой-то заковыристый парень, одним словом, гусь!

— А, Виталик… Босс местных рокеров.

— Так вот, этот местный босс весьма невежлив. Он сказал, чтобы я убирался отсюда ко всем чертям. А я ему сказал, что это не по-суворовски, то есть не по-джентльменски.

Глеб засмеялся и обнял Димку: он не узнавал Разина. Откуда такая прыть? Вот что делает форма с красными погонами!

И все же Маша была права: свара надвигалась. Вечером к дому с ревом подкатили мотоциклы. В кожанке, отделанной металлическими шипами и кнопками, мускулистый, разнузданного вида парень вышел вперед, мусоля в руках сигарету.

— Мне надо поговорить с суворовцем. Пусть отшвартуется на минутку.

Маша испугалась.

Глеб подтолкнул Димку и вышел навстречу.

— Ты, что ли, хочешь поговорить? Ну, говори!

Суворовцы расстегнули ремни. Парень заметно стушевался и отпрянул назад, так как из дому, словно наседка, спасая цыплят, выбежала хозяйка.

— Ах вы, недоноски! Нормальным людям приехать нельзя…

— Да мы что! Да мы так!..

Заурчали мотоциклы, с включенными фарами рокеры рванули вдоль улицы.

Стемнело. Ужинали на веранде. Хозяйка хлопотала за столом.

— Я знаю Витальку с тех пор, как он под стол пешком ходил… Он мне придет сюда!

Ребята от души смеялись над хозяйкой. На столе была великолепная рассыпчатая картошка с подсолнечным маслом… Давно не ели такой картошки!

У Маши оказался портативный приемник брата, и пацаны, включив музыку, ощутили полный кайф. Особенно балдел Димка. Он бесцеремонно тащил Машу танцевать. Она сопротивлялась: очумел, что ль! Но Димку поддержал Глеб, и Маша виновато сдалась. На веранде на узком пятачке открылись танцы. Хозяйка покачала головой и ушла.

Вечер состоял из одних воспоминаний. А помнишь, Глеб… А помнишь, Димон, как… Эпизоды из суворовского перемешивались с рассказами Маши о девчонках, о местных рокерах, которые не дают ей прохода. Димке нравилось все: и танцы, и разговоры… Он готов был куролесить и дальше, но Маша, взглянув на часы, серьезно сказала: