Николай Сказбуш - Поселок на трассе

— Следующий!

Подошла к окну, безотчетно поправляя кольцо на безымянном пальце, — сколько уж дней минуло после свадьбы, никак не привыкнет, кольцо пришлось впору, не тревожит, но все время помнит о нем, работая, видит мелькающим над чужими лицами — отблеск ее надежды и счастья…

Следующий неслышно вошел в зал, поудобней устроился в кресле.

Глядя в окно, Нина спросила:

— Как причесываемся? Бриться будем?

— Сохраним обычный мой облик, Ниночка.

— Анатолий!.. Главное, сидит и молчит… — Она подошла к Анатолию, движенья мастера, а взгляд близкого, заботливого человека. — Валек обрадуется тебе, непременно загляни, посидите, а то ж все дела, дела…

Нина нажала кнопку автоматического обслуживания, вскоре появилась тетя Глаша; поддерживая подносик левой рукой, правой она проворно, на ходу, заворачивала кисточку в гигиеническую обертку. Хозяйничая у столика, Нина проговорила тихо:

— Видела тебя утром, Толя… Ты приехал с полковником. — В зеркале отразилась ее рука, сверкнув обручальным кольцом, легла на спинку кресла. — Я знала… Уверена была, Толя, что вернешься на работу!

Не спеша правя бритву на ремне, Нина скупо, с недомолвками, делилась поселковыми новостями; перебив ее, Анатолий осведомился о Полохе:

— Как тут наш уважаемый Эдуард Гаврилович? Встретили его машину на трассе — развернулась, ушла на предельных скоростях.

Нина указала бритвой на потолок:

— В кресле педикюрши сидит, обожает салонную жизнь.

— Ну, что ж… — Анатолий подумал о чрезвычайном происшествии, которое он именовал делом Полоха.

— Как вы сильно обрастаете щетиной, — сокрушалась Ниночка, проводя бритвой по щеке Анатолия; работала мягко, уверенно и даже спросила: «Вас не беспокоит?». Вспомнилось, как немилосердно скубла его тогда, в первую встречу.

И вдруг, в работе, он приметил едва уловимый взгляд ее на обручальное кольцо. Если можно было бы по одному движению понять, разгадать человека — Анатолий сказал бы: «Выбираю на всю жизнь!»

И он позавидовал Валентину.

Она отступила на шаг, улыбнулась:

— Ну вот какой ты у нас красивый!

В холле послышались голоса:

— Приветик, девочки, приветик. Я к своему мастеру!

Старшая кинулась встречать клиента:

— Пожалуйте, Эдуард Гаврилович, пожалуйте. — Она усаживала клиента в кресло, обхаживала со всех сторон. — Ждала вас, ждала. Как себя чувствуете? Вид у вас сегодня прекраснейший, а мы еще освежим, постараемся.

Полох откинулся, вытянул ноги, отдувался, с видимым удовольствием принимал ухаживания, испытывал особую приятность от того, что так сладко возились с ним.

Внезапно он приметил Анатолия, приятность застыла на раскрасневшемся лице.

— А-а, — повернулся он бочком к Анатолию. — Обратно к нам? Понравилось?

— Да, знаете ли, потянуло, — помедлив, отозвался Анатолий. — И побыл недолго у вас, а вроде полжизни здесь осталось.

— И что же, снова к Никите Георгиевичу? К Семену Кудю?

— Да уж друзей не забываем. — И притих, пока Ниночка отмечала рапортичку.

— А что это вы нынче в таком задумчивом состоянии? — непрочь был побалагурить Эдуард Гаврилович.

— Так, знаете ли, воспоминания. Невольно вспомнились разные случаи, чрезвычайные и не чрезвычайные, разные люди; вспомнился Пантюшкин, когда увозили его с вещественными: поллитровка нераспечатанная, банка консервов… Ничтожнейший человек, в общем-то… Однако и за ничтожного кто-то должен ответить, не так ли? Не так ли, Эдуард Гаврилович?

г. Харьков, 1975–1979.