Николай Сказбуш - Поселок на трассе

Но когда перешли к рассмотрению главного листа, представляющего проект Центра внешкольного воспитания, филиала Академии Детства…

— Это что еще за центр? — воскликнула Вера Павловна. — Что за Академия в жилом массиве?

— Дело идет об особом Центре внешкольного воспитания со всеми подчиненными ему сооружениями и организациями: мастерскими, комнатами труда, занятий и отдыха, экскурсионной базой, штабом военных и невоенных игр, велосипедным депо и прочим, и прочим. Девиз Центра: «Самодисциплина, свобода. Увлеченность». Позволю себе напомнить общеизвестную истину. Причиной душевных изломов являются: а) подмена самостоятельности своеволием; б) подмена понятия свободы распущенностью, разнузданностью. Первейшая задача Центра — воспитание самостоятельности и прекрасного понятия свободы.

— Изоляция от родителей, семьи?

— Напротив, полная поддержка семьи, ее святого права и долга передать детям все доброе, присущее ей.

— Ты увлекался поэзией. Творишь? Печатаешься? — спросила вдруг Вера Павловна.

— Почему вы заговорили об этом?

— Хочу понять тебя, твои сегодняшние тревоги, твою работу, увлеченья. Вспомнились стихи твои детские:

Вера Павловна произнесла это со всей серьезностью, без тени улыбки.

— Помнится, учительница русского языка в ужас пришла, особенно от «клевет» и «презрев корысть». Тебя критиковали, а ты разозлился, кричал: «Все порву, разорву и никогда больше!..»

— Мне и потом не раз приходилось кричать.

— Вот я и задумалась над твоим «никогда больше».

В дверь заглянул родитель.

— Сейчас, сейчас, — успокоила его Вера Павловна. — Родительское собрание, — объяснила она Никите. — Тебе нужна наша поддержка. Это понятно. Наша поддержка требуется… Воспитательный внешкольный центр… Найди более благоприятное время, соберем учителей, потолкуем, всегда полезно подумать о будущем.

Они расстались, Веру Павловну ждали родители, Никиту никто не ждал, и он отправился бродить по лугам и лесам, размышляя о мальчишке, писавшем уродливые стихи. Думал о том, что текущие дела снова отодвинут его проекты внешкольного строительства — скоро он приступит к работе, станет выдавать типушки, увязывать стандартные узлы, постепенно совершенствуясь в повседневном мастерстве, предоставя человечеству самому решать судьбу своих поколений, а его самостоятельные решения — пустая затея. Все это от воспоминаний о неустроенном детстве, задворках, от неудовлетворенности собой. Да, жизнь его пойдет по-старому — напряженная тишина проектной мастерской, перекуры и авралы, дружеское злословие, вылазки с лыжами и байдарками, без лыж и байдарок… Станут шептаться за его спиной, говорить, что он сын, вернее пасынок знаменитого зодчего, потому и достался ему свободный диплом, в прославленную мастерскую всунули.

Тишина леса, благодать простора, открывшегося с вершины холма, успокоили его; знакомая, забытая дорога между холмов и мальчишка, слетевший на роллере с холма; новостройка за лесом, рабочие — парень и девушка, — складывающие этажи; машины новоселов…

И у него будет дом, жилье, своя изолированная жилплощадь, будет семья, будут дети, ответственность перед семьей, а значит, всеми семьями на земле, поскольку он человек своей земли, своей родины. И вновь, с еще большей силой, неведомой ему сейчас, подступит забота о будущем.

Родители уже собрались. Торопливые отцы, о которых техничка отозвалась коротко: «дефицит»; встревоженные, общительные мамы; торжественные дедушки с бабушками… Учительницу поразил необычно дружный отклик на приглашение. Дед Карпо, как всегда, приковылял замыкающим, цокнул костылем о паркет, оборвав пересуды. Вера Павловна вздрогнула, с трудом оторвала взор от старой школы, там, за окном… Сперва собрание проходило слаженно, по всегдашнему заведенному порядку — вели деловой разговор о горячих завтраках, сменной обуви, работе на пришкольном участке, в совхозе, на производстве. Вера Павловна говорила о спокойной мобилизованности перед экзаменами, о поведении ребят в школе и дома. Потом, в образовавшейся заминке между выступлениями, где-то в дальнем углу прошелестело: «Трасса… Трасса… Трасса…» все громче, настойчивей и, наконец, знакомый голос воскликнул:

— Я только что из клиники… В городе была, у меня сестра лежит с вывихом. Так этот парень, который в «чепэ» попал, до сих пор без сознания; вроде опознали его, а вроде и нет, ой, горе-то какое родителям!