Анатолий Клещенко - Это случилось в тайге [сборник повестей]

— В нашем положении есть можно все съедобное. А рысь… рысь охотники считают отличной штукой.

— Рысь! Данте хоть мех погладить…

— Не выйдет, — пилот помедлил. — Я ее, чтобы в самолете не дрызгаться, на ручье разделал, а шкуру выбросил.

— Жалко, — сказала Анастасия Яковлевна, — шкуру и все внутренности Зорка, наверное, слопала бы. Удивляюсь, чем жива собака? Мы хоть что-то ели, а она?

— Собака, — сказал пилот и запнулся. — Собака перебьется — не человек…

Он вкладывал в свои слова особый, лишь ему ведомый, его оправдывающий смысл. А что? Собака — действительно собака, и только.

— Возможно, — согласилась Анастасия Яковлевна. — Бегает вот где-то, охотится, наверное, тоже…

— Да, конечно… Извините, Анастасия Яковлевна, я хозяйством займусь. Вода, дрова. — Он прихватил с печки ведро и пошел за снегом.

— Снежина валит опять — света белого не видно! — сказал он, вернувшись. — Погода и та против нас, небо закрыто, а как искать кого-то в тайге без авиации? Ходить и аукать?

— Мы с вами все-таки хоть в тепле и знаем, что о нас помнят, можем надеяться. Мне страшно за остальных, очень страшно!

— Здоровые мужики, что им сделается! — бодро уверил пилот, но представил себя самого, бродящего днем в поисках петель, — и стало холодно, он невольно втянул голову в плечи.

Вода в ведре начала закипать, запахло варевом. У пилота, не сводящего глаз с ворочающихся, как живые существа, кусков мяса, свело судорогой желудок. Он уже не мог терпеть дольше. Воровато оглянулся на учительницу и, вспомнив, что она не может видеть его жалкого нетерпения, попытался вынуть один из кусков. Но мясо было еще сырым, резиновым, оно отпрыгивало от напильника и ныряло под коричневую пену. Тогда пилот выхватил его прямо рукой, уронил на пол, обжегшись, и поднял, притиснув спрятанными в рукава ладонями. Вонзил зубы. Голод заставил его забыть о разорванной щеке и разбитой челюсти, но боль напомнила. Он затряс головой, как делает это схватившая белку лайка. Только окончательно убедившись, что еда действительно не по зубам, он с сожалением бросил ее обратно в ведро и снова по привычке всех зрячих оглянулся: не видели?

— Анастасия Яковлевна, у вас, кажется, была соль? И ложка?

— Есть и то и другое. Уже сварилось? Слишком быстро, по-моему.

— Еще нет, но мешать, пену снимать надо чем-то.

Он получил чайную ложку и — в бумажном кулечке — немного соли. Столько, что всей не хватило бы на ведро. А пилот высыпал треть и, подождав с полминуты, потянулся ложкой — попробовать.

— Знаете, — пошлепав губами, сказал он, — соли мало. Вообще мало.

— А вы посмотрите у Ивана Терентьевича, — подсказала она.

Пилот усмехнулся — уж он-то знал, что там можно, увидеть. Но все-таки пошел. Перебросив несколько веток, прикинулся удивленным:

— Вы знаете, ничего нет. Абсолютно ничего! — не заглядывая внутрь, он хлопнул крышкой чемодана. — А в чемодане тряпки, зубная щетка и мыльница.

Пальцы учительницы перестали играть спицами.

— Владимир Федорович, а вы… хорошо смотрели? — спросила она после паузы.

— Будьте спокойны, — уверил пилот.

Она долго молчала, потом сказала раздумчиво:

— Непонятно… И неожиданно…

— Ничего непонятного. Он — помните? — с самого начала порывался уйти. Доказывал, что ему следует идти, не лейтенанту. Ну и ушел. Ушел — и все. А вы о нем беспокоитесь…

— Не понимаю, что меняется, если он ушел… совсем? Ведь вы это хотите сказать?

Пилот пожал плечами и, чтобы не отвечать, занялся печкой — следовало подложить дров. Потом стал пробовать варево, чувствуя блаженную теплоту в желудке, черпая за ложкой ложку.

— А, знаете, ничего. Очень ничего. И скоро будет готово, по-моему. Не знаю только, как мясо.

— Мясо надо варить не меньше часа, Владимир Федорович, вы торопитесь.

— М-м… Сейчас попробуем…

У Анастасии Яковлевны снова замелькали в ловких пальцах спицы. Но ненадолго.

— Скажите, снег все идет? — спросила она.

— Идет, — летчик краем глаза взглянул на иллюминатор уже после того, как ответил.

— Зорка моя что-то не возвращается. Вдруг из-за снега не найдет дорогу?

— Собака? Не найдет дорогу? Хотя, знаете, — спохватился пилот, — даже розыскные собаки в дождь и снег не берут след. Теряют.

— Вот видите… — сказала Анастасия Яковлевна и плотнее закуталась в шубу.

Пилот снова принялся пробовать варево. Помогая зубам ножом, проглотил несколько кусочков мяса.

— Анастасия Яковлевна, я тут вовсю пробую. Давайте чашку, я вам налью.