Нгуги Тхионго - Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Гости выстроились в две шеренги и дружно аплодировали молодой паре. На мужчинах были темные костюмы, белые кружевные сорочки, галстуки-бабочки. На женщинах — роскошные туалеты всех цветов радуги, шляпы, белые перчатки.

За ними вдоль стен расположились иностранцы в легких из-за жары костюмах. Они с любопытством наблюдали за происходящим, размышляя о комических результатах их цивилизаторской миссии в Африке.

Вариинга взглянула на тетку с дядей, словно желая развеять одолевшие ее сомнения, и заметила, что родственники прячут от нее глаза: должно быть, им за нее стыдно — не так одета, как следовало бы…

Перед входом в залу была расстелена алая дорожка, а в самой зале ноги утопали в толстом зеленом ковре. С потолка, подобно гроздьям стеклянных плодов, свисали люстры.

Отец Гатуирии сидел на возвышении среди пестрых подушек. Слева и справа от него на стульях пониже расположились старейшины.

Новость о возвращении единственного сына в отчий дом достигла едва ли не самых отдаленных уголков провинции, ее разнесли те, кто сподобился быть приглашенным на праздник. Ну как же — тот, кого считали пропащим, ищет теперь отцовского благословения, а также покровительства старейшин. Об этом говорила вся округа.

У Вариинги возникло ощущение, будто они снимаются в кино: алая дорожка, пушистый зеленый ковер, расфранченная толпа…

Она ступила на алую дорожку, потом на зеленый ковер, обвела взглядом собравшихся в зале людей, и тут ее глаза остановились на отце Гатуирии.

Это отел ее жениха? О господи, за что? Богатый Старец из Нгорики! Сидит на постаменте из подушек и протягивает руки, готовый принять ее.

Отец Гатуирии?

Отец Вамбуи!

— Отец, это… — начал было представлять свою невесту Гатуирия, но Старец взмахом руки остановил его. Он был крепкого телосложения; его гладкая лысина сверкала под яркими огнями люстр.

Лицо оставалось непроницаемым, он ничем не выдал себя, и голос не дрогнул, когда он попросил всех присутствующих, в том числе и Гатуирию, покинуть залу под тем предлогом, что ему необходимо для более близкого знакомства поговорить с будущей невесткой с глазу на глаз.

— Гатуирия, иди поздоровайся с матерью, а старейшин проводи к остальным гостям. Затвори за собой дверь и передай, пожалуйста, чтобы никто сюда не входил.

Похотливо разглядывая Вариингу, гости оставили залу. Кто-то из них буркнул себе под нос:

— До чего же хороши эти нынешние молодые!

— Эх, старость — хуже стихийного бедствия!

Приглашенные решили, что все идет по плану, так, дескать, и должно быть. Никому не пришло в голову, что случилось нечто непредвиденное. Знали это только Вариинга и отец Гатуирии.

Отец Гатуирии? Отец Вамбуи!

Руки Богатого Старца слегка подрагивали, когда он вытянул их перед собой и опустил на лежавшую перед ним Библию. Его глаза ни на миг не отрывались от лица Вариинги; губы тоже дрожали; он не знал, что сказать, с чего начать. Словно лава его красноречия застыла.

Вариинга стояла неподвижно, без страха глядя на Богатого Старца. Только сумочку переложила из правой руки в левую.

— Садись, прошу! — предложил Старец, пододвигая ей стул.

Но Вариинга не шелохнулась, не произнесла ни слова. Старец из Нгорики снова плюхнулся на подушки, по-прежнему не сводя с нее глаз.

— Ты знала… что Гатуирия — мой единственный сын?

Вариинга покачала головой. Богатый Старец снова поднялся:

— Станем на колени, помолимся вместе…

Вариинга пожала плечами.

— Пожалуйста, — настаивал Старец, — господь укажет нам путь!

Вариинга с места не двинулась. Богатый Старец из Нгорики опустился перед ней на колени. Вариинга взглянула на него, как судья на нераскаявшегося преступника, который просит о снисхождении.

Богатый Старец начал было молитву, но слова не шли. Губы Вариинги разжались — она едва не рассмеялась ему в лицо. Богатый Старец из Нгорики открыл глаза, посмотрел снизу вверх на Вариингу и прочел в ее взоре презрение и насмешку.

Губы его снова задрожали. Он поднялся с колен и, сцепив руки за спиной, начал вышагивать по ковру из конца в конец. То и дело останавливаясь, он касался то стола, то стула, на котором до того сидел.

Вариинга не сводила с него глаз. Внезапно он остановился напротив нее.

— Это мне испытание от господа, — произнес он сдавленным голосом и опустил глаза, не смея встретиться с Вариингой взглядом. — Ты понимаешь, что теперь ваши с Гатуирией планы неосуществимы?