Яков Ершов - Журавли над школой

— Никаких ракет, понял? Чтобы я не слышала о них больше.

С досады Сашка написал письмо-жалобу космонавту Егорову.

«Дорогой летчик-космонавт СССР товарищ Егоров!

Пишет вам семиклассник Саша Голубец по весьма неотложному делу. Я не стал бы отрывать у вас дорогое космическое время, если бы не приперла меня нужда к стенке. Должен сообщить, что я первый космонавт в нашем селе. Ракета моей конструкции выдержала почти все испытания. Я бы уж, как и вы, побывал в космическом пространстве, если бы она, то есть ракета, в последний, самый ответственный момент не лопнула и не сожгла сарай. Досталось и мне. Полтора месяца я пролежал в больнице, а теперь мама меня отлучила от космоса.

Я считаю, товарищ Егоров, что это несправедливо и делается в ущерб нашей науке. Поэтому прошу прийти мне на помощь, утихомирить мою маму, которая ставит мне преграды на пути в космос. Пусть меня постигла неудача, но это меня не остановит. Я много читал про людей науки, у них тоже были неудачи, и они не останавливались на достигнутом. Так что я хочу брать с них пример.

Дорогой товарищ Егоров! Напишите, пожалуйста, моей маме, что она неправильно поступает. Очень вас прошу».

По дороге на почту Сашка встретил Васю Артюхова. От него узнал о предстоящем походе Малой Таманской мальчишеской дивизии.

— Меня непременно должны взять, — заволновался Сашка. — По всем статьям я одним из первых пройду! Вот придет ответ от настоящего космонавта, кто тогда посмеет не включить меня в мальчишескую дивизию? Должен же быть в ней хоть один настоящий ракетчик!

Но когда он заикнулся матери о дивизии, та и слушать его не захотела.

— Я тебя на все лето к тетке отправлю, — пригрозила она. — В Соснинку. Подальше от твоих дружков-приятелей. Они хоть и помогают тебе подтянуться в учебе, но втягивать в какие-то там дивизии моего сына я им не позволю.

В другое время Сашка бы с радостью поехал в Соснинку. Грибов, ягод там вволю. Рыбы в озере — как в аквариуме у Вовки. Главное — полная свобода действий. Гуляй, вольный казак. В прошлом году он сам туда просился. Так мать не пустила. А теперь гонит. Ну нет! Он все равно в поход отправится. Пройдет по всему маршруту впереди этой самой дивизии.

И Сашка побежал к Васе советоваться. Затормошил того:

— Слушай, у меня беда. Мать уперлась — ни в какую. Думать, говорит, забудь про дивизию. Заставляет ехать к тетке в Соснинку. Это она все из-за ракеты. Сарая ей жалко!

— Не сарая, а тебя, — поправил его Вася. — Ведь вместе с сараем и ты сгореть мог.

Сашка замахал на него руками:

— Ну что ты, что ты! Зачем мне гореть? Я ведь тоже с умом действовал. Когда на мне рубашка вспыхнула, я сразу сообразил, в чем дело, и по травке кататься начал, чтобы притушить на себе огонь-то. Потом ты подоспел…

— Э, что с тобой толковать! Ведь ты на волосок от смерти был.

— А все-таки живой остался! Другой бы помер, а я остался, — стоял на своем Сашка.

Вася больше спорить не стал — все равно бесполезно. Да и некогда, надо пилотку дошить. Он изо всех сил старался проткнуть иглу сразу через несколько слоев плотной материи.

— Ты маршрут знаешь? — спросил Сашка.

— Какой маршрут?

— Ну какой, какой? Как дивизия пойдет.

— Могу достать у Клавы. Она мне доверяет.

— Раздобудь, а? Если я все-таки в дивизию не попаду, то фейерверк приготовлю. Встречать вас после похода. А маршрут изучу на всякий случай…

Вася согласно кивнул головой. Ему не хотелось огорчать Сашку. Все-таки, как ни крути, тот может опять остаться один, А одному всегда трудно.

Клава не спала. Лежала с открытыми глазами, вглядывалась в синеющий проем окна, вслушивалась в соловьиные трели. Вспоминала трудности прошедшей зимы, мечтала о радостях предстоящего лета.

Солнце еще не пробило плотную пелену тумана, когда, бесцеремонно перебивая певчих птиц, в окно постучали.

— Клава, это я, — Валя прижалась носом к стеклу. — Меня Васька послал. Сам-то он постеснялся в такую рань к тебе бежать, меня уговорил.

Клава опустила на коврик босые ноги, привычно подняла вверх руки, поправляя прическу.

— Входи, входи, — крикнула она. — Я все равно не сплю.

Валя принесла в комнату на легких поношенных сандалиях свежие капли росы.

— Клавочка, дорогая, — защебетала она. — Как бы они без нас не ушли. Я так волнуюсь, так волнуюсь.

— Кто они? — не поняла Клава.

— Да дивизия эта. Говорят, из Москвы представитель приехал. Сержант. И будто бы он с собой знамя привез, настоящее боевое знамя, которое будет вручать нашей Малой Таманской. Правда?