Геннадий Николаев: Квартира [рассказы и повесть]

Она стояла в прихожей перед зеркалом. Он подходил к ней, и она не спускала с него строгих внимательных глаз, словно взяла на мушку и вела на приделе. Он встал рядом, глядя на неё в зеркало.

— Что случилось, Надежда? — спросил он, стараясь выдержать взгляд.

— Скажи мне, пожалуйста, — размеренно проговорила она, не спуская его с прицела, — когда ты был у Магды, она сразу дала тебе деньги или потом?

— А что? — изобразил он удивление, видя в зеркале, насколько оно фальшиво и больше походит на испуг. — Зачем это тебе?

— Нет, ты скажи: сразу, как только ты пришёл, или потом?

— Сразу. А что тут такого?

Он сдерживал своё лицо, напрягал мышцы, но помимо воли откуда-то из самого нутра выползла тонкая ухмылочка и скривила ему губы. Надюха застонала и с маху кулаком саданула в зеркало, по этой его ухмылочке. Зеркало мелкими осколками посыпалось на пол. Надюха метнулась в комнату, схватила плащ, сумку и вылетела вон из квартиры, лишь сверкнули её побелевшие, исступлённые от горя глаза.

Сергей побродил по пустой квартире, прилёг на тахту. Он ждал час, два, три, думая, что Надюха опомнится и вернётся домой. Он уснул не раздеваясь, сморённый усталостью и нервным напряжением. Ночью он дважды подхватывался, ему мерещилось, будто кто-то вкрадчиво стучится в дверь, но оба раза обманывался — всё так же было тихо и пусто в квартире, как и час, два, три часа назад.

С утра его направили класть простенки по одиночному наряду. День был солнечный, ясный, а на душе у Сергея была хмурая зима. Кузичев и Мартынюк, тоже перешедшие на соседние стены, позвали его на перекур, но он отмахнулся — пока не было кирпичей, улёгся на горячую от солнца доску, сунул руки под затылок, вроде бы уснул. Но какой тут сон! Клюнь его сейчас воробей, так и подпрыгнул бы, так и полетел бы со стены. Он ждал, ждал Надюху, чутко прислушиваясь к звукам улицы и стройки, надеясь услышать её милое, неподражаемое "Серьга!".

В столовой Майя Чекмарева сказала ему, что Надюха поехала куда-то, наверное, по своим снабженческим делам. Пожалуй, впервые в жизни у Сергея отбило аппетит. С тоской прошёл он вдоль раздачи, так ничего существенного и не выбрав, — взял два стакана компота и пирожок с повидлом, но и тот не доел, оставил половину. На стенку идти было рано, наверняка кирпич ещё не подвезли, и он решил потолкаться на улице перед управлением, чтобы встретить Надюху и поговорить с глазу на глаз.

Мало ли что между ними будет, то ли ещё может закручивать жизнь, а самое главное теперь у них есть — квартира! — и за неё надо держаться, как за спасательный круг. В конце концов они добились своего, а Магда — вздор, наваждение, перемелется — мука будет, и если Надюха умная баба, должна это понять… Так думал он, расхаживая вдоль улицы и зорко поглядывая по сторонам.

Вдруг взгляд его остановился на знакомой арке с полукруглой чугунной решёткой — там, во дворе, в последнем подъезде от входа, на втором этаже его дожидалась незаделанная дыра в полу после выноса печки в последний день апреля. Больная старуха, измождённая дочь её и девочка — всё помнил Сергей, и своё клятвенное обещание — тоже. Но ничего не шевельнулось в душе его, лишь обозначилось само собой пришедшее не то чтобы решение, а так, мелькнувшее и тотчас пропавшее: "Ну их всех…"

Сергей прошёл мимо арки и тотчас забыл и про больную старуху, и про её измождённую дочь, и про девочку, которая любит несчастного своего отца-алкоголика, и про своё обещание заделать дыру в полу.." Больше часа бродил он из конца в конец квартала.

Надюха появилась со стороны Литейного, с трамвайной остановки. Она шла опустив голову, глядя под ноги, как-то зябко прижав руки к груди. Её потёртая сумка висела под левым локтем. Правая рука, кисть, была перевязана свежим бинтом. Яркая белизна бинта так и резанула его по нервам. Но он всё же переборол тяжесть, сковавшую его, и пошёл навстречу Надюхе.

Не поднимая головы, она качнулась от него в сторону, в другую, как это бывает, когда не можешь разойтись со встречным прохожим, но вдруг увидела его перед собой и, вскинув голову, круто обошла, не сказав ни слова. Сергей пошёл за ней, пристроившись сбоку.

— Подожди, поговорим, — начал он, пытаясь придержать её за локоть.

Она брезгливо отдёрнула руку, ускорила шаг. Лицо её было каким-то посеревшим, угловатым, неприступным. Такого лица он у неё ещё не видел, просто не знал, что у его доброй, ласковой, мягкой Надюхи было в запасе и такое — страшное, неумолимое лицо. Все слова, которые он готовил и обдумывал, разом вылетели из головы, и он остался стоять на улице, глядя вслед уходящей Надюхе.