Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Влияние песен взволнованно обсуждалось, шли споры о том, что может избавить от возможного несчастья или хотя бы смягчить его последствия. Пожилые люди неодобрительно посматривали на тех, кто получал удовольствие от непривычной, чужой музыки и танцев.

Праздник длился три дня, и чамары никогда так вкусно не ели, как в это время. Почетные гости, Ашраф с семьей, остановились в доме Нараяна, где о них заботились как о близких людях. Это не всем понравилось. Шептались, что приезд мусульман не к добру, но недовольных было немного, и шептались все больше по углам. А на третий вечер, к утешению старшего поколения, музыканты уже разучили большинство местных песен.

У Радхи и Нараяна родился сын, которого назвали Омпракаш. Люди приходили, пели и радовались вместе с родителями этому счастливому событию. Гордый дед лично отнес сладости в каждый дом.

В конце недели Чхоту, друг Дукхи, пришел вместе с женой взглянуть на новорожденного. Он отвел в сторону Дукхи и Нараяна и прошептал: «“Высшие” выбросили ваши сладости в помойку».

Сомневаться в правоте его слов не приходилось: Чхоту вывозил мусор из многих подобных домов. Известие было неприятным, но Нараян только рассмеялся: «Зато больше достанется тем, кто найдет эти коробки».

Поток гостей не ослабевал, все умилялись малышу — такой здоровенький, даром что из чамаров, и все время улыбается.

— Он не кричит, даже когда голодный, — любила похвастаться Радха. — Так немного похнычет, но тут же замолкает, когда дашь грудь.

После Омпракаша родилось еще трое дочерей. Двое выжили. Их назвали Лила и Рекха. Сладости уже не раздавали.

Нараян стал учить сына читать и писать, совмещая занятия с шитьем. Сам он сидел за швейной машиной, а сын рядом с грифельной доской и мелом. К пяти годам Омпракаш умел пришивать пуговицы, имитируя манеру отца — облизывал нитку и вдевал ее в игольное ушко, или мастерски втыкал иголку в ткань.

— Он весь день с отцом — как пришитый, — удовлетворенно ворчала Радха, глядя на обожаемых мужа и сына.

Ее свекровь наслаждалась, наблюдая эту картину.

— За дочерей отвечает мать, а сыновей воспитывают отцы, — заявила Рупа с таким видом, будто на нее снизошло откровение. Радха так к этому и отнеслась и серьезно закивала.

Через неделю после того, как Омпракашу исполнилось пять, Нараян взял его с собой в дубильню, где трудились чамары. После возвращения в деревню он периодически принимал участие в их работе на самых разных стадиях — свежевания, выдержки, дубления или окрашивания. А теперь он на практике показал сыну, как это делается.

Но Омпракаш старался держаться в стороне. Нараяну это не понравилось, и он настоял, чтобы сын запачкал руки.

— Фи! Здесь воняет! — завизжал Омпракаш.

— Да, я знаю. И все-таки это надо сделать. — Нараян схватил мальчика за руки и окунул их по локоть в дубильный чан. Ему было стыдно перед другими чамарами за поведение сына.

— Я не буду этого делать! Я хочу домой! Папа, пожалуйста, уведи меня!

— Плачь не плачь, но ты освоишь это ремесло, — решительно произнес Нараян.

Омпракаш рыдал, вопил, бился в конвульсиях, стараясь выдернуть руки.

— Если будешь сопротивляться, я запихну тебя в чан с головой, — пригрозил отец, раз за разом опуская его руки в чан.

Присутствующие пытались остановить Нараяна: мальчик так истерически визжал, что с ним мог случиться припадок. «Это все-таки его первый день, — говорили они. — Дальше пойдет лучше». Но Нараян не отступал, и они еще час провели в дубильне.

Омпракаш не переставал плакать до самого дома. На крыльце Радха натирала свекрови голову кокосовым маслом. Обе женщины бросились утешать внука и впопыхах опрокинули бутылочку. Рупа порывалась обнять мальчика, но его испугали жидкие, засаленные космы, закрывающие ее лоб. Он никогда не видел, чтобы бабушка так ужасно выглядела.

— Что случилось? Что сделали с моим веселым славным мальчиком?

Нараян рассказал, как они провели утро, и Дукхи только рассмеялся. Зато Радха от рассказа пришла в ярость.

— Зачем мучить мальчика? Ему нет необходимости заниматься грязной работой.

— Грязной работой! И это говоришь ты, дочь чамара? Говоришь — грязная работа?

Радху испугал этот взрыв негодования. Нараян впервые кричал на нее.

— Но почему он…

— Наш сын никогда не поймет, кто он, если не узнает, чем занимались его предки. Раз в неделю он будет ходить со мной! Нравится ему — или нет!

Радха бросила умоляющий взгляд на свекра и принялась вытирать разлившееся кокосовое масло. Дукхи кивком дал понять, что понял ее. Позже, оставшись с Нараяном наедине, он сказал: