Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Многословие статьи раздражало, и Манек взял другую газету. Споры нового правительства о том, как поступить с бывшим премьер-министром, были скучны и неинтересны. Разнообразие внесла только статья, приводящая слова одного министра: «Она должна понести наказание. Это страшная женщина, порочная, как Клеопатра». Единственным единодушным решением этого недееспособного правительства было запрещение в стране «кока-колы» из-за отказа производителей поделиться секретной формулой состава и из-за предпочтения этого напитка местным. Благодаря разным подходам и ухищрениям решение удовлетворило всех национальных изготовителей напитков.

Манек пролистал еще несколько газет и узнал, что за это время правительство выдохлось в бесконечных спорах — пришлось назначить новые выборы. Экс-премьер была готова избавиться от ненужной приставки и вернуться к власти. Теперь редакционные статьи изменили направление, приняв по отношению к ней раболепный тон, обычный при чрезвычайном положении. Один писака подобострастно высказался в таком духе: «Похоже на то, что премьер-министр является воплощением нескольких божеств. Вне всякого сомнения, она обладает потенциальной силой, сосредоточенной в основании позвоночника, там пробуждается Кундалини Шакти [153] Кундалини Шакти — в йоге и эзотерике название энергии, Силы Жизни. и выводит ее за грань обычных возможностей». В высказывании не было никакой иронии, оно было частью длинного панегирика.

Пресытившись политикой, Манек развернул спортивные страницы. Здесь были фотографии с крикетных матчей, снабженные саркастическим замечанием капитана австралийской команды, удивленного тем, как это «кучка нищих из страны третьего мира, решила, что может играть в крикет?» Дальше следовали снимки фейерверков, праздника и ликования, когда «кучка нищих» обыграла Австралию.

Манек стал быстрее пролистывать газеты. Через какое-то время даже фотографии стали казаться ему одинаковыми. Крушение поезда, наводнения, обрушение моста, министры, увенчанные венками, министры, произносящие речи, министры, посещающие места природных катаклизмов с человеческими жертвами. Он листал газеты, поглядывая в окно, за которым разыгралась стихия — бешеный ливень, гнущийся под напором ветра гималайский кедр, копья молний.

Но вот что-то в газете привлекло его внимание. Манек вернулся назад, чтобы взглянуть еще раз. На фотографии с большого вентилятора свисали три молодые женщины. На них были холи и нижние юбки. Один конец сари у каждой был привязан к лопасти вентилятора, другой — обернут вокруг шеи. Головы свесились на грудь. Руки болтались, как у тряпичных кукол.

Манек прочитал статью о случившемся. Глаза его постоянно возвращались к запечатленной сцене. Все трое были сестры — пятнадцати, семнадцати и девятнадцати лет, и повесились они в отсутствие родителей. Свой поступок они объяснили в записке. Девушки знали, что отец страдает из-за отсутствия денег на их приданое. После долгих волнений и споров они все-таки решились на этот шаг, не желая, чтобы родители стыдились трех незамужних дочерей. Они умоляли родителей простить их за причиненное горе, но другого выхода не было.

Манек не мог оторвать взгляд от фотографии — зрелище было неприятное, жалкое и сводящее с ума своей неподвижностью. Ему показалось, что все три сестры были разочарованы, словно они ожидали чего-то большего от своего действия, чего-то большего, чем смерть, а оказалось, ничего другого нет. Манек непроизвольно восхищался их мужеством. Какая должна быть сила воли, чтобы снять с себя сари и обмотать один конец вокруг шеи! А может, напротив, это было легко из-за точного расчета, логики и здравомыслия.

Манек оторвал глаза от фотографии, чтобы дочитать статью. Встречавшийся с родителями журналист писал, что горе было выше сил пожилой четы: во время чрезвычайного положения они потеряли при невыясненных обстоятельствах еще и старшего сына. Полиция уверяла: то был несчастный случай на железной дороге, но родители видели в морге раны на теле юноши. По словам журналиста, эти раны по виду напоминали те, что получают при пытках. «Более того, учитывая политическую ситуацию во время чрезвычайного положения и то, что их сын Авинаш был активным членом Студенческого союза, не вызывает сомнений: мы имеем дело еще с одним случаем преступного убийства при содействии полиции». Далее в статье говорилось о парламентском расследовании случаев произвола при чрезвычайном положении, но Манек дальше не читал.