Валентин Крючков - Когда в пути не один

«А может, все-таки следует позвонить в столицу и попросить, чтобы дали отбой?» — сомневался иногда изобретатель. Однако тут же давала о себе знать нанесенная изобретателю, как ему казалось, в большей степени по вине соавтора, обида, которая моментально сметала все благие порывы и намерения. К тому же, поразмыслив о том, что уже сделано, Воробьев как человек твердого характера понимал, что обратной дороги у него уже нет. Видимо, и в самом деле — не судьба, придется и тебе, Владимир Алексеевич, пережить кое-что. Как говорится, каждому свое и по заслугам.

А как все хорошо начиналось и шло лучше не придумаешь! А сколько труда потребовалось Воробьеву, чтобы уговорить Филиппова стать соавтором изобретения, а потом получить от него необходимые для оформления права на изобретение паспортные данные!

Изобретатель как на крыльях прилетел тогда домой, ликуя, что теперь-то Филиппов от него не отвертится и диктовать политику будет уже сам Воробьев.

Установка телефона была первым и, по мнению изобретателя, самым простым делом в их новых отношениях с помощником облисполкома. Должен же он понимать, что телефон как воздух нужен прежде всего для их сотрудничества. Иначе какой же разговор об оперативности решения всех вопросов, которые могут возникнуть в предстоящей работе!

Конечно, в истории с телефоном ему мог бы помочь и брат. Но он, когда его перевели в родную область собкором, выкинул совершенно непростительный фортель: чтобы поднять авторитет прессы, в одной из статей крепко зацепил начальника городской телефонной станции. Руководство города и области тогда ограничилось замечанием Юшанину, и теперь он стал еще более недоступным и непробиваемым. А характер у него, говорят, такой, что он никогда не забывает тех, кто ему сделал что-либо плохое. Поэтому брательник наотрез отказался обращаться к нему — пустой номер: Юшанин статью в газете ему обязательно припомнит. Да, видимо, не зря в народе говорят про колодец, в который плевать — себе вредить. А что делать, если Филиппов не посодействует? Ничего, когда Москва выпишет патент на изобретение, давить на Филиппова будет уже гораздо легче, как рассуждал изобретатель. В случае же его отказа помочь Воробьев даст ему понять, что помощник председателя облисполкома примазался в соавторы, используя свое служебное положение. А это деяние уголовно наказуемое: глава седьмая, статья 170. Злоупотребление властью или служебным положением. Уголовный Кодекс РСФСР. Вот такие дела, дорогой Владимир Алексеевич. А ведь и требуется всего лишь умело преподнести председателю суть просьбы известного изобретателя.

Интенсивно занимаясь проведением опытов в лаборатории, Воробьев ни на минуту не забывал о своем письме Славянову и долгое время не отдавал его Филиппову по одной простой причине: Москва еще не рассмотрела вопрос об авторском праве на изобретение. И лишь когда наконец-то пришло официальное извещение из комитета о том, что граждане Воробьев В. Г. и Филиппов В. А. признаны авторами изобретения, Владимир Григорьевич начал действовать. Без всяких договоренностей, соблюдаемых им ранее, он уверенно отправился к своему соавтору. Ему, правда, пришлось пожалеть об этом, потому что момент для встречи с помощником Славянова был выбран совсем неподходящий: Филиппов с группой специалистов был целиком поглощен подготовкой важного доклада председателю. Но Воробьев, передав ему свое письмо на имя председателя облисполкома, не успокоился и все-таки уговорил Филиппова найти удобный момент, чтобы обратиться к своему шефу с просьбой об установке телефона для уважаемого человека и изобретателя. Он предполагал, что при такой подаче его просьба будет наверняка решена. И Владимир Алексеевич обещал, что сделает все, что будет от него зависеть.

Мечтая об открывающихся перспективах и возможностях, Воробьев с головой ушел в работу по внедрению своей идеи, даже выкроил денек и съездил в колхоз «Идея Ильича», чем искренне обрадовал его председателя. Осмотром сенохранилища изобретатель остался доволен. И на следующий день после возвращения из хозяйства Чагина он с самого утра направился к Филиппову, чтобы наконец выяснить причину затянувшегося молчания помощника председателя.

Владимир был в кабинете один, он только что вернулся от шефа, которому докладывал обстановку, сложившуюся в оперном театре перед самым его открытием, и теперь разбирал полученную почту.

Увидев вошедшего гостя, Филиппов поднялся со своего кресла, и они обменялись рукопожатиями, бегло окинув друг друга оценивающими взглядами, словно отыскивая происшедшие в лицах перемены.