Валентин Крючков - Когда в пути не один

После бюро Славянов вернулся на работу поздно и выглядел усталым и разбитым: он продолжал еще переживать свое поражение, хотя понимал, что, оставшись верным своим убеждениям, рассчитывать на другой исход голосования у него не было шансов: большинство в бюро — люди Богородова.

Почувствовав, что поднялось давление, он прошел в комнату отдыха, стараясь успокоиться, посидел немного, но легче не стало, и ему пришлось выпить таблетку адельфана.

Когда стало получше, председатель прошел в свой рабочий кабинет, нехотя опустился в кресло, по прямой связи попросил секретаршу принести ему стакан чая с лимоном и вызвать машину. Зинаида была готова к этому и выполнила его просьбу без задержки…

После чая, не изменяя своей привычке, Славянов ознакомился с оперативными сводками по надоям молока, рассмотрел и подписал почту, сдвинул папки на край стола, чтобы их могли взять помощники, и пригласил всех, кто дожидался его возвращения с бюро.

Когда Леснов, Липатов и Филиппов появились в его кабинете, председатель поднялся с кресла и прошелся вдоль стены, пока еще ни слова не сказав об итогах голосования, хотя все уже поняли, что они не такие, как бы ему хотелось.

— Что, Иван Васильевич, Богородов не захотел идти против министра? — нарушил гнетущую тишину и, как всегда, первым высказал свое отношение к произошедшему Липатов.

— А зачем ему лишние хлопоты? — поддержал его Леснов. — Хотя, конечно, министр круто обошелся с Секачевым, словно человек для себя строил.

— Я же вам говорил, — включился наконец в разговор Славянов, — что московские товарищи, кстати, очень солидные люди, говорят, будто Марчук шизофреник. Вот он и размахался кулаками. Спрашивается: зачем? Здание-то построено!

— Вот именно! Можно и строгим обойтись! — сверкнув глазами, сердито заметил Липатов.

— А кому это нужно? — рассуждал Славянов. — Богородов понимает, что другого решения, кроме исключения Секачева из партии, в ЦК от него не ждут. А по тому, какие «накаты» велись на область в газетах, можно сделать вывод, что кое-кто в аппарате ЦК с нетерпением ожидает, когда Богородов проявит местный патриотизм, защищая Секачева, чтобы прижать его как следует. Поэтому Богородов грудью вставать на защиту генерала и не думал. Кроме меня и Птицына, который тоже проголосовал против исключения, среди членов бюро, безусловно, были и такие, кто в душе готов был проголосовать за наше предложение, но на глазах у «первого» сделать это не осмелился. Так и остались мы с Птицыным вдвоем, но я нисколько не сомневаюсь, что правда на нашей стороне, и она, пусть и не скоро, обязательно восторжествует.

В наступившей тишине Владимир подумал, что Бедов в своих предположениях оказался прав: теперь и в самом деле могут развернуться события неординарные, а главное, нежелательные, и от сознания этого глубоко вздохнул: они коснутся всех присутствующих.

И все это тоже понимали.

Неожиданно дверь кабинета приоткрылась, и секретарша сообщила Славянову, что машина у подъезда.

— Спасибо, я сейчас, — ответил Славянов, направляясь в маленькую комнату, где стояла вешалка.

По коридору и до машины прошли снова молча, думая каждый о своем, и лишь прощаясь и пожимая председателю руку, с особым чувством произнесли кто «До свидания!», а кто «До завтра».

Не сговариваясь, вернулись в кабинет к Леснову, но продолжения разговора не получилось: понимали, что главные события впереди, а переливать из пустого в порожнее не имело смысла, и хозяин кабинета без промедления вызвал дежурную машину, которая и развезла всех по домам.

Позиция Славянова, после того как решение бюро об исключении Секачева из партии получило огласку, среди сотрудников обоих аппаратов — обкома партии и облисполкома — расценивалась неоднозначно. «Смелый человек этот Славянов», — восхищались одни; «Вопрос только в том, к чему приведет такая смелость», — сомневались другие; «Сам должен быть рядом с Секачевым», — заявляли сердито третьи.

Председатель облисполкома, будучи глубоко убежденным в несправедливости членов бюро по отношению к бывшему начальнику УВД, в то же время отлично понимал, что, отстаивая бесперспективный вариант решения персонального вопроса, он своим упорством самым активным образом влияет на свою политическую карьеру, и четко представлял себе, каким печальным для него может быть финал этой битвы: проводят тихо и мирно на пенсию. И даже не предложат и не помогут найти подходящую работу. Живи как знаешь, устраивайся как можешь. Невзирая на это, отступать от своих принципов Славянов не собирался, что давалось ему тоже нелегко. Глубоко переживая случившееся и неотвратимо приближающееся нерадостное будущее свое, он выглядел измученным и уставшим, раздражался по любому незначительному поводу.