Дмитрий Вишневский - Рассказы о большом мире

Сын его, около восьми лет назад уехавший в Штаты, с каждым годом писем присылал всё меньше, ещё реже звонил. Жена умерла в феврале месяце. Старик жил один, в двухкомнатной квартире шестнадцатиэтажного дома, коих в городе было немало. За исключением рамочек со старыми фотографиями, всё в доме старика покрылось слоем серой бархатной пыли. Смотреть телевизор мужчина не очень любил, предпочитал гулять каждый день в небольшом парке, находившемся неподалёку от дома. Только вот, после прогулок этих, входя в свою холодную квартиру, пахнущую старостью, лекарствами и сыростью, старик лишь острее и ярче чувствовал своё одиночество.

Октябрь выдался холодным и дерзким. Не церемонясь, он срывал с деревьев яркую одежду из багряных, жёлтых и краплаковых листьев, ночами покрывал инеем припаркованные у домов-муравейников автомобили, заставлял людей, спешащих по своим делам, зябко кутаться от ветра. Время от времени тяжёлое серое небо плакало холодным дождём, стылыми каплями вынуждая горожан искать укрытия и прятаться под зонтами, преимущественно чёрными.

Но всё это, похоже, совершенно не смущало девочку лет шести, которая звонко повизгивая от восторга, каталась на небольшом металлическом самокате с маленькими колёсами по асфальтированным парковым дорожкам. Проехав по небольшим лужам, девочка остановилась возле скамейки, внимательно посмотрела на старика и с присущей её возрасту непосредственностью поинтересовалась:

– А почему Вы плачете?

Мужчина, отвыкший от того, что может быть кому-то интересен, услышав детский голос, убрал ладони от лица и, посмотрев на девочку усталыми, красными от слёз глазами, обрамлёнными сетью глубоких морщин, произнёс:

– Я и сам не знаю, если честно.

И, словно виноватясь, пожал худыми плечами, отчего стало заметно, что старое пальто его на пару размеров больше, чем нужно.

– Не-е-е, – протянула девочка, – так не бывает. Я вот плачу, когда мне грустно. Ещё когда обидно.

Старик прошуршал ладонью по небритым щекам, вытерев слёзы, отчего-то немного поморгал, открыл было для ответа рот, но так и не найдя что сказать, закрыл и вздохнул.

Девочка сложила губы в трубочку, поводила ими из стороны в сторону, а после, набрав полные лёгкие воздуха, выпалила:

– А я умею кататься на самокате, хотя мне его только недавно купили!

Старик непроизвольно улыбнулся и сказал, кивнув:

– Ты молодец.

– А хотите мармеладку-червяка?

– Спасибо, но ты лучше кушай сама. У меня зубов-то нет, я не могу такое жевать.

– Ух ты, – как-то осторожно и тихонько произнесла девочка, а затем подумав пару секунд, добавила, – У Графа тоже зубов не было, когда он маленький был.

– Кто это, Граф? Собака твоя? – поинтересовался мужчина.

– Ну да, только он не собака, он пёс.

Девочка прислонила самокат к скамейке, протерла лавочку ладошкой и, немного поёрзав, уселась рядом со стариком. Затем вынула из кармана синей курточки розово-белую мармеладку, засунула в рот и, заболтав ногами, принялась сосредоточенно жевать. Дожевав, спросила:

– А Вы Гагарина видели?

Старик снова улыбнулся.

– На фотографиях только.

– Мне папа сегодня утром про Гагарина рассказывал и про космос ещё. Сказал, что мы все когда-нибудь будем летать в космосе, среди звёзд. Но не как космонавты, а как птицы, – вторая мармеладка отправилась в рот.

– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – поинтересовался мужчина.

– Ифё не вефыла. Фяф, пфовую, – мотнула головой девочка, отчего белоснежные помпоны на её шапке забавно подпрыгнули, затем проглотила мармеладку и сказала, – Наверно, ветеринаром. А может балериной. Но я ещё думаю.

– Ты занимаешься балетом?

– Да.

– Нравится?

– Когда как. Всякая легкотня вроде батманов не очень, а так нравится. Мама хочет, чтобы я балериной стала.

– А сама ты чего хочешь?

– А я хочу животных лечить.

– Как доктор Айболит?

– Пффф, – поморщилась девочка, затем, очень по-взрослому, но уморительно, нахмурилась, – доктор Айболит – это для маленьких. Мне мама читает Хэрриота перед сном. Вы читали Хэрриота?

– Если честно – нет, – покачал головой старик.

– Почитайте. Там интересно.

– Может быть почитаю.

– Ну ладно, я поеду, – девочка соскользнула со скамейки, взяла в руки самокат, – Вы завтра сюда придёте?

– Думаю да.

– А во сколько? – склонила голову набок.

– Не знаю, а во сколько надо?

Девочка задумалась, зашевелила губами.

– В три часа. Это когда большая стрелка на двенадцати, а маленькая на трёх. Вы приходите, и я потом приду тоже, ладно?