Дмитрий Вишневский - Рассказы о большом мире

Потом она пошла домой и посадила ячменное зернышко в цветочный горшок.

Только она его полила, зернышко сразу же проросло. Из земли показались два листочка и нежный стебель. А на стебле появился большой чудесный цветок, вроде тюльпана. Но лепестки цветка были плотно сжаты: он еще не распустился.

– Какой прелестный цветок! – сказала женщина и поцеловала красивые пестрые лепестки…

Она слушала. Просто слушала. И ей было хорошо. Потом поблагодарила, взяла визитку и ушла.

Они не виделись около двух недель. Потом, когда проезжала мимо, задумалась и остановила машину. Набрала номер. Вечером смотрели спектакль.

Они женаты уже семь лет. Если вы спросите её – счастлива ли она, вполне возможно, она улыбнётся и кивнёт, прижимая к груди очаровательную дочурку. Неисповедимы пути Господни, что уж там.

Аромат любимой женщины

Аромат любимой женщины

- Я парфюмерией занимаюсь уже лет десять, молодой человек. Этот аромат сексуален сам по себе. А если он «пойдёт» той, для которой Вы хотите его приобрести… Это очень чувственный аромат, очень… Именно классический вариант самый мощный, потому он и породил столько вариаций. Нотки бобов тонка, орхидеи, ванили, мандарина, лилии…

– Спасибо, я в курсе.

– Хорошо. Если что – обращайтесь.

* * * * *

– Я прошу тебя, не надо так.

– А как? Как?!

– Не знаю. Нежно.

– Я груб. Я не умею быть нежным. Я сказал то, что думаю, без фальши. Если начну подбирать слова – это буду не я.

– «Я, я, я»… Игорь, милый, мы ведь…

– Мы?

– Да, ты прав. Извини.

Он сжал губы.

Она вытерла слёзы.

– Я пойду? – всем своим видом она кричала «Не отпускай меня! Не отпускай…»

Он кивнул, хотя меньше всего хотел, чтобы она ушла.

Но она ушла. В дождь.

После он сидел в кафе, смотрел на чашку с остывшим кофе и думал о том, какой он идиот. Потом безрезультатно звонил. Был пьян. Друзья, шлюхи, кабаки, таксисты. С утра стало хуже.

Шли месяцы. Грудь сжалась до размеров яблока, дышать было сложно. Всё чаще, вечерами, он не мог заставить себя включить компьютер, почитать книгу, посмотреть фильм. Просто лежал на диване, повернувшись к стене, и смотрел на узор на обоях. Со временем ему стало безразлично, как он выглядит, насколько поистрепалась его одежда, обувь. Он постепенно умирал от тоски.

Впрочем, тоска сменилась апатией, полным безразличием ко всему. С работы ушёл, просто встал из-за стола в середине рабочего дня, сложил вещи и вышел из офиса, чтобы больше никогда туда не вернуться. Друзей избегал. Почувствовав это, они звонили всё реже, пока не перестали вовсе. Бутылка водки стала ежедневной нормой.

Незаметно пролетел год.

В сентябре ему стало плохо, он вызвал скорую.

Около двух недель лежал в больнице. Перед самой выпиской в палату забежала молоденькая, симпатичная девчонка-медсестричка, с янтарного цвета волосами и синими-синими глазищами. Ещё не успевшая очерстветь от врачебного цинизма, она поправила подушку, на которой он лежал. И его словно шарахнуло мощным ударом, да так, что он, сжав кулаки, воткнул нестриженные ногти в ладони, содрав кожу, и словно рыба, выпучив глаза, пытался вдохнуть. Девчонка испугалась, убежала за врачом.

Выписку задержали на сутки. Его трясло. Било нервной дрожью. Медсестричка пахла почти так же, как она.

– Анатолий Борисович…

– Да? – брови врача взлетели над очками, замерев в ожидании вопроса.

– Тут… Девушка вчера приходила… Медсестра…

– Да?

– Вы не могли бы спросить у неё, какими духами она пользуется?

– Хорошо. А почему Вы сами не спросили?

– Постеснялся.

– Я узнаю.

– Спасибо Вам.

* * * * *

Игорь кивнул. Женщина-консультант тактично отошла в сторону.

Замерев, с минуту он смотрел на флакон, словно боялся прикоснуться. Затем аккуратно достал блоттер из вазочки, несколько раз пшикнул на него из пробника, медленно поднёс к носу. Ноздри его расширились, словно у хищника перед решающим прыжком – да, он. Взял с полки упаковку, оплатил на кассе, вышел на улицу. Осенний ветер освежил лицо.

«Анж у демон»…

Голова кружилась от внезапно охватившего восторга, вкупе с грустью. Он был почти счастлив.

Толика тепла

На скамейке в парке, мокрой от недавно прошедшего дождя, плакал мужчина. Одинокий и старый, в выцветшем сером пальто, ссутулившись, он плакал словно ребёнок – в голос, прижав ладони к лицу. Рядом с ним лежала мятая тряпичная сумка с продуктами. Изредка мимо старика, осторожно поглядывая в его сторону, проходили люди, с участливым выражением лиц.