Григорий Луч - И мы солдаты...

Запыхавшись, подбежал Петрусь и что-то горячо зашептал Палле на ухо.

Тот мотнул головой.

— Мать не пускает. Денег не дала.

— У меня есть, дам взаймы, — пообещал Петрусь. — Мне бабушка три рубля дала. Хочешь семечек? Вот смотри — целый карман.

— Давай! — обрадовался Палля.

— А мне!

— И мне!

— Мне тоже!

Ребята бросили мяч и окружили Петруся. Делать нечего — пришлось всех угостить семечками.

— Ну, как, пойдешь? — не отставал он от Палли.

— Я же сказал — мать не пускает.

— Скажи ей, что поедем на мои деньги.

— Все равно не пустит. Говорит: «Во время каникул гусей паси. Хоть какая от тебя польза будет…»

— Значит, не поедешь? Не хочешь в город? Мы там в цирк пойдем! Понимаешь?!

— Мать же не пускает! Вот тоже — прилип! Мы вечером с ребятами пойдем к деду Ехрему. Он вчера нас конфетами угостил. Вот ты перестал к нему ходить — ничего и не знаешь!

— Значит, не поедешь? — в голосе Петруся послышалась угроза. — Тогда верни ту вещь!

— Но…

— А кто нашел в яме, забыл?

— Нет…

— Вот и отдай тогда. Кто нашел — тот и берет.

Палля, чуть не плача, стал объяснять:

— Мать отняла. Сказала, что это не игрушка. Говорит, когда вырастешь — верну, счастье принесет.

— Врешь ты все! — крикнул Петрусь, он уже был готов подраться, но тут послышался знакомый голос:

— Пошли, Петрусь! Машина ждет.

Петрусь с бабушкой и Лаврентий Васильевич уселись в «газик» и поехали в город.

…У вокзала остановились. Лаврентий Васильевич сказал шоферу:

— Вечером в семь часов встретимся здесь. До этого погуляйте, где вам захочется.

— Где гулять-то? Я могу быть все время с вами, — возразил шофер.

— Не надо. Пешком интереснее. Так ведь, Петрусь? Ну, конечно же! Разве Петрусь не понимает, что ходить по городу пешком куда интереснее, чем ездить на машине?

Счастливый и благодарный, он вцепился в руку дяди Лаврентия и весело зашагал рядом, навстречу пестрой шумной толпе.

Лаврентий Васильевич, Марфа Игнатьевна и Петрусь не спеша двинулись в общем потоке.

— Цирк хочешь посмотреть? Пойдем, билет купим, — сказал Лаврентий Васильевич.

— Мне бы до церкви добраться, — разохалась Марфа Игнатьевна, явно оробевшая при виде такой шумной и многолюдной улицы.

— Нет, сперва цирк! — испугался Петрусь.

— Спорить не будем. Успеем и туда, и сюда, — успокоил Лаврентий Васильевич. — Старикам уважение и почет, поэтому сначала пойдем, куда бабушка хочет.

Вскоре показалась церковь с двумя высоченными башнями. На самой острой башне — блестящий крест.

— Петрусь, на вот тебе мелочь. В церкви пригодится, — сказал Лаврентий, шаря рукой в кармане.

— У меня бумажные есть. Бабушка дала, — возразил Петрусь.

— Там мелочь нужна будет. — Лаврентий Васильевич положил в карман Петруся деньги, оглянулся по сторонам и потянул его за руку: — Ну, пошли…

Как только вошли в церковь, Лаврентий остановился около человека, который торговал свечками, и что-то тихо сказал ему. Петрусь расслышал последние слова: «Я сейчас подойду».

«Откуда же они знают друг друга?» — удивился мальчик. Он огляделся по сторонам. Кругом старики и старухи. Смотрят на иконы и крестятся. Петрусь заметил двух мальчишек и девочку. Они тоже, как и взрослые, шевелили губами и часто крестились. В церкви холодно. Пахло растопленным воском. Петрусю почему-то стало жутко. Да так, что по спине побежали мурашки.

Бабушка подошла к маленькому ящику и бросила мелкие деньги.

— И ты брось! — приказала она ему. — Мелочь…

Петрусь вытащил пять копеек и тоже опустил в щель. Потом они прошли вперед. Старухи подходили к большой иконе и по очереди целовали ее. Марфа Игнатьевна тоже притронулась губами к иконе и дернула Петруся за руку:

— Святой бог это. Поцелуй, грехи отпустит.

Петрусь было уперся, но бабушка пригнула его голову, и он больно ткнулся губами в икону. Мальчик вытер губы рукавом и отступил. Он поискал глазами Лаврентия Васильевича, хотел пожаловаться на бабушку, но тот словно сквозь землю провалился. Потом мальчик вспомнил, как странно вел себя Лаврентий тот раз, в избе. Подумал: «Дома не заступился, а уж здесь и подавно!» Ему очень захотелось убежать к вокзалу, и он уже было направился к выходу, как вдруг услышал знакомый голос.

Лаврентий Васильевич стоял совсем рядом, за колонной. Рядом с ним — чернобородый человек. Петрусь хотел окликнуть дядю Лаврентия, но, услышав разговор, испуганно замер.

— Надо привлекать детей всеми силами. Сейчас летние каникулы. Шатаются без дела, — говорил человек с черной бородой.