Григорий Луч - И мы солдаты...

— Я пойду, — тихо сказал Вестр.

— Нет, подожди! — загородил ему дорогу Ванюк. — Ты мой гость. И прошу моих гостей не оскорблять, — сурово обернулся он к Палле.

— Вот ты как… — отпрянул тот. — А мы проводить тебя пришли.

— И список написали, — добавил Гриша.

— Какой список?

— На детали для нашего ателье. Привези, что можешь.

— Ладно, пришлю в случае чего, — сказал Ванюк, беря список.

— А ты разве не вернешься? — вместе с недоумением спросили Палля и Гриша.

Но тут ввалилась новая группа непрошеных гостей во главе с Колей Рыбаковым, и вопрос повис в воздухе. Коля притащил с собой ведерко с водой, в которой плавал здоровый жирный карась.

— Это тебе. В порядке исключения, — застенчиво сказал он.

— Как же я его повезу? Он может умереть в дороге.

— Не умрет. Только воду почаще меняй.

Потом явились девчонки и принесли с собой большую охапку полевых цветов. Постепенно в маленькую комнатку набился почти весь класс. Ребята сидели друг у друга на коленях в три, а то и в четыре этажа. Но было весело, и особенно смешил всех Лариван. Он пришел одним из последних, пахнущий бензином, с перепачканными мазутом лицом и руками. Чинно поздоровался, вытащил из кармана потрепанных джинсов горбушку хлеба и с аппетитом начал ее есть. Глядя на эту картину, его товарищи вспомнили другую, как тот же Лариван топчет ногой точно такую же горбушку, за что и получил соответствующее прозвище. Видимо, поняв, о чем думают ребята, Лариван усмехнулся:

— Это я нарочно для вас кино устроил. Чтобы вы оценили ту громадную работу, которую провел со мной товарищ Ванюк.

— А вид тоже для кино? — спросил Ванюк.

— Не-е. Я из гаража прямо. Петру Егорычу помогаю.

Потом Лариван отвел Ванюка в сторону и, лукаво сощурив свои зеленые глаза, сказал:

— Там, между прочим, сюрприз для тебя. Выйди.

Ванюк нехотя, считая, что Лариван его разыгрывает, вышел из комнаты и увидел на крыльце… Санюк! Она была в новом платье, которое очень ей шло, а в руке у нее был небольшой букетик цветов.

— Ты?!

— Я. Здравствуй, — она протянула ему, как взрослая, руку.

— Привет. Чего ж не заходишь? — Он всеми силами старался скрыть свою растерянность.

— Да так… Вот цветы. Только в воду поставь.

— Спасибо, поставлю, — он неловко взял букет. — А… А откуда ты узнала?

— Что ты уезжаешь? Лариван сказал. Он на машине приезжал. А я там на тракторе работаю. Меня дядя учит.

— Молодец… Тебе очень идет это платье. И вообще ты самая красивая девчонка, какую я видел! — вырвалось у него.

Санюк зарделась, а потом засмеялась:

— Смешной ты со своим хохолком. Обещаешь больше его не дергать?

— Обещаю.

— Здравствуйте, ребята!

Ребята обернулись и замерли от удивления: к ним шли улыбающиеся Марьиванна и… Михайлов! При всех орденах и со Звездой Героя.

— Ну, привет, старый знакомый, — пожал он руку Ванюку. — Слыхал, уезжаешь?

— Да. К маме.

— Совсем?

Ванюк молчал. Говорить правду при Санюк ему страшно не хотелось, но и врать Михайлову он не мог.

— Так совсем? — повторил тот.

— Отец, — выдавил наконец из себя Ванюк.

— Так… Значит, Иван Петрович решил уехать? — усмехнулся Михайлов. — Ясно. Ну, конечно, там у него будет более спокойная работа.

— А отец не потому, — обиделся Ванюк. — Он, наоборот, хочет новые сорта выращивать, а ему не дают. Я же вам говорил тогда, на ярмарке.

— Помню, — сказал Михайлов. — А я обещал тебе помочь. Сейчас сюда придут твой отец и Василий Прокопьевич, ваш председатель, и мы увидим, помог или нет. А пока веди нас в дом.

Когда все вошли в комнату, раздалось дружное «ура». Причем даже трудно сказать, кому больше обрадовались ребята: Герою, который запросто пришел к ним, или любимой учительнице, по которой все соскучились. Позже кое-кто задумался: а почему они вдруг оказались вместе, Герой и учительница? И нет ли тут какой-нибудь интересной тайны?

— Помнишь, — зашептал Гриша на ухо Палле, — тогда… на ярмарке… Он спросил: замужем ли Марьиванна?

— Ага, а ты еще сказал, что он сам холостой… Вот так история!

Этот разговор подслушала Маюк и немедленно пустила по девчоночьим каналам следующую новость:

— Михайлов приехал сватать нашу Марьиванну. Что делать?

Но самый главный номер отмочил Петюк. Когда до него дошло, о чем шепчутся товарищи, он подошел к учительнице и громко спросил:

— Марьиванна, а вы теперь где будете учить: у нас иль, стал быть, у них, в «Спутнике»?

Ребята так и ахнули, а учительница растерялась и покраснела. Не растерялся только Михайлов.