Григорий Луч - И мы солдаты...

— Тише, — строго посмотрела на класс Марьиванна. — А ты, Лариван, встань и подумай над ответом.

Лариван нехотя поднялся. Нога его уперлась во что-то мягкое, и, бросив украдкой взгляд на пол, он увидел, что это… горбушка хлеба. Значит, вот что выпало у него из портфеля, а он и понятия не имел ни о какой горбушке. «Отец, поди, сунул, — с досадой подумал Лариван, — просили его…»

— Подними, — негромко сказал кто-то сзади.

Он оглянулся: ну, конечно, опять этот невзрачный мальчишка с упрямым хохолком на голове. Лариван спокойно выдержал его суровый взгляд:

— А тебе что? Я тут ни при чем, это Петюк… — кивнул он на своего соседа по парте.

Петюк — самый сильный и самый безобидный в классе человек — повернулся к нему:

— Чаво?

— «Чаво, чаво», — передразнил его Лариван. — Подними горбушку с пола — вот чаво. А то бросил, понимаешь, а другие за него отвечай…

— Я бросил… чаво? Горбушку? — медленно соображал Петюк.

— Это не ты, а он бросил, — громко сказал «хохолок», — и как трус боится признаться.

— «Девчачий король», получай! — Лариван ударил мальчишку и тут же получил сдачу. Вцепившись друг в друга, они повалились на парту.

— Вы что, в своем уме?! — привел их в чувство сердитый окрик учительницы. — Ванюк, прекрати! Забыл, кто ты у нас?

— А председатель совета отряда разве не человек? — сказала маленькая девочка с тремя торчащими в разные стороны смешными косичками. — Если его оскорбляют…

— Маюк, помолчи, пожалуйста, — перебила ее Марьиванна. — Ну, что у вас случилось? Только честно.

Председатель совета отряда шестого «А» Ванюк Иванов молча теребил свой черный хохолок. Он уже жалел, что ввязался в историю с этим типом Лариваном Петровым — самым большим вралем, хвастуном и задирой среди всех мальчишек их деревни. Надо было самому поднять эту горбушку — и дело с концом. Тем более что они тут люди новые, всего только год как приехали в Ойкасы из Чебоксар, где его отец окончил сельскохозяйственный институт. Еще подумают, что он, Ванюк, выслуживается. Не успел приехать — выбрали председателем, организовал кружок юннатов, затеял с тремя девчонками из класса одну важную исследовательскую работу на школьном участке, за что и получил кличку «девчачий король», и вообще получается, что он во все дыры затычка, а зачем это ему надо? Жил бы как все, возился со своими кроликами…

— Хорошо, я скажу честно… — буркнул Лариван. — Кто-то бросил на пол горбушку… Вот эту. — Он небрежно пнул ногой кусок хлеба. — А этот девча… Ванюк то есть, на меня вдруг напал. Ты и ты. А я, Марьиванна, хлеб вообще не люблю. Вот пряники и пирожные — это другое дело! — подмигнул он ребятам.

— Так, так, — Марьиванна нагнулась и, подняв с пола горбушку, стала бережно сдувать с нее пыль. — Хлеб, значит, бросили…

А на улице все льет дождь, опять поднялся ветер, небо наглухо заволокли тучи. Волнуются шестиклассники. Некоторых больше всего занимает вопрос: что теперь будет Ванюку и Ларивану за драку? Пошлют за родителями или отделаются директором? Марьиванна считается в школе самой справедливой, но и самой строгой. К тому же она еще и классный руководитель шестого «А». С ней шутки плохи. Но почему она так долго чистит эту горбушку, как будто собирается ее съесть? В прошлом году, когда тот же Лариван принес кошку и засунул в портфель Петюку, а кошка начала пищать, Марьиванна схватила ее и выбросила в окно. С первого этажа, правда, но все-таки это кошка — более интересный и полезный «предмет», чем какая-то горбушка…

— Когда началась война, мне было девять лет, — сказала вдруг тихо Марьиванна, и класс, как один человек, замер, потому что никто прежде не слыхал от нее таких слов. — Не дай вам бог перенести то же, что нам… И все из-за этого… понимаете? Из-за того, что вы теперь топчете! Голодные, с распухшими ногами, мы ходили в школу… Только не в эту, а в деревянную, которая была на ее месте.

Помню, однажды наша мать ушла в лес рубить дрова для колхоза. Она пришла обмороженная, полуживая и сразу же вынула из-за пазухи кусок хлеба. Почти такой, — показала Марьиванна горбушку, — но только твердый как камень. Это лесорубы поделились с ней, а она сберегла для нас… Мы тут же поделили его и съели — это мой самый вкусный хлеб в жизни… Ну, а мать через несколько дней умерла от истощения…

Учительница резко повернулась и вышла из класса. Наступила тишина. Растерянные ребята продолжали молча сидеть за партами. И даже когда дед Алексей забил в железяку на крыльце школы, что возвещало конец занятий, никто не шевельнулся.