Николай Лохматов - Булатов курган

О мотоцикле Виктор мечтал давно. Уже более четырех лет он собирал деньги, полученные за трудодни. На сберегательной книжке у него накопилось на три такие машины, а он не решался их трогать. Пусть лежат на черный день. Виктор думал: может, после весеннего сева получит аванс и тогда уж купит. Вот позавидует ему Надя. «Ах, — вздохнет она, — какой у тебя хороший мотоцикл. Прокати…» А он бросит на нее холодный взгляд, скажет: «Отойди от машины, не то запачкаешь». Она поглядит на него, и на ее глазах блеснут слезы. «Дура я была, Витенька! Прости меня…» — «Пожалуйста. Но я спешу». Вскочит в седло, даст газ…»

Глаза сомкнулись, и он оказался уже не на прицепе, а на рвущемся к звездам мотоцикле. Ветер срывал кепку, звенел в ушах, а Виктор все прибавлял скорость.

…Давно исчезла из виду земля, смешалась, растворилась среди звезд. Теперь не найти ее. Звезды становились все крупнее, ярче. Особенно большая напротив него. Она так и тянула к себе, обдавая струей холода. Виктору пришлось набросить шубу, появившуюся невесть откуда, потом другую, третью. Но от этого теплее не становилось. Только тяжесть прижимала к рулю. Что такое? Навстречу мотоциклу со страшной скоростью мчалась звезда. «Это же спутник! Столкнемся, и тогда конец…»

В страхе он хотел свернуть в сторону, чтобы пропустить звезду, но не успел. Толчок. Тьма. Виктор дернулся, чуть не слетел с сиденья, но успел схватиться за рычаг прицепа. Тишина поразила его. «Трактор заглох, — мелькнуло в голове. — Заснул, значит…» Он открыл глаза.

Туман, точно молоком, залил овраги, реку, лощину за дорогой. Сквозь его толстый слой упрямо пробивался рассвет, гася на небе бледные звезды.

Виктор сидел не шелохнувшись. По телу разлился озноб, сковывал движения. Глаза помимо его воли слипались.

— Нечего здесь спать, шел бы домой!..

Перед ним выросла тонкая фигура Петра.

— Это я-то сплю, да ты что?! Я просто так, звезды считаю.

— Звездочет какой нашелся!..

Кто-то громко засмеялся. Виктор оглянулся. Позади стояли Надя и Костя Пыжов. «Вот влип!» — подумал он.

Надя отошла в сторону, начала тыкать металлический стерженек в пашню. Но вот борозда стала мельче. «Должно быть, Виктор не успел опустить лемеха?» Брови ее нахмурились. Отгоняя от себя внезапно вспыхнувшее раздражение, Надя сделала еще несколько шагов в глубь поля и снова остановилась. — Перевернула носком сапога ком земли, нагнулась: пальцы ее всюду натыкались на твердую почву.

— Ты что там, клад ищешь? — пошутил Петр.

— Да вроде… — Она решительно подошла к плугу, установила глубину: — Вот так пахать надо, а не звезды считать.

В душе Виктора словно что-то надломилось. Он виновато взглянул на тракториста.

— Придется перепахать, — тихо сказал Костя. — Жаль, что так… — Он пожал плечами… — Лучший тракторист и подкачал.

Наступила неловкая, напряженная тишина. Надя и Костя пытливо смотрели на Петра. Под их взглядом фигура его как-то съежилась, обмякла. Он стоял, низко опустив голову.

— Как же это случилось, а? — нарушила молчание Надя.

— Вот, Звездочет подвел…

— А ты разве не чуял, как трактор тянет?

— Думал, земля рыхлая попалась. Одним словом, понадеялся.

— Ну, чтобы не думалось, поворачивай обратно, — кивнул Костя на вспаханный участок.

— Постараемся… — Петр пошел к машине.

Сделав полукруг, трактор стал пересекать вспаханное поле. Виктор соскочил с прицепа и, подбежав к кабине, закричал:

— Стой, стой!

— Ты что? — испуганно выглянул Петр.

— Куда едешь? Ушли…

— Ну?

— Может, пройдет? Кто теперь проверит? Посмотрят, с краю глубоко. Так и решат: перепахали.

— Складно ты говоришь, Звездочет! — На последнем слове Петр скривил губы. — Опускай лучше ниже лемеха.

— С тобой и на черняшку не заработаешь, — недовольно проговорил Виктор.

Глаза Петра зло блеснули. Ему хотелось обругать своего помощника. Но вместо этого он спокойно сказал:

— Вижу, ничего ты не понял. Это нужно не только им, — кивнул он в сторону, куда ушли Надя и Костя, — или мне, но и тебе тоже…

Трактор взревел, лязгнул гусеницами, и по отполированным отвалам поползли пласты серого подзола. Навстречу плыло свежее весеннее утро, наполненное до отказа испарениями поднятой земли, первыми весенними цветами и свежестью.

Сгорбившись, Виктор сидел на прицепе. Руки его привычно держали рычаг плуга. Это чувствовал и Петр по ровному, напряженному гулу мотора.

С поля Петр шел задворками. Он был уверен, что о мелкой пахоте знает уже вся деревня и каждый встречный может остановить и спросить: «Что с тобой, Петруха? А мы-то понадеялись…»