Эльвира Барякина - Заговор молчания

Начальники отряда переглянулись.

— Накаркала Никаноровна, — только и смог произнести Степанов.

За дверью Красного уголка было тихо, как в морге. Миша с Лядовым осторожно постучались.

— Войдите!

Председатель комиссии — седовласый, полнокровный, — восседал за столом подобно Торквемаде на суде инквизиции. Рядом с папочками и документиками располагались его помощники. В углу стеснительно жалась Никаноровна со своим парторгом.

— Лядов? — осведомился председатель, едва взглянув на трепещущего доцента.

Тот покорно кивнул.

— Ну что ж, товарищ Лядов… Объясните нам, пожалуйста, как так получилось, что в туалете вверенного вам общежития появилось изображение фашистского креста?

До Миши не сразу дошло, что тот имеет в виду. «Свастику, что ли, на стене нарисовали?» — пронеслось у него в голове.

— Я ничего не знаю ни про какой крест! — испуганно прошелестел Лядов.

Председательский кулак бухнул так, что подскочили и помощники, и их бумаги.

— Вы прекрасно знаете какого! Очко в вашем сортире сделано в виде фашистской символики!

Председатель говорил долго и горячо. Грозил карами, взывал к партийной совести и памяти павших в боях. Перебивать его никто не решался.

— Я же ни в чем не виноват! — пролепетал Лядов. — Мы приехали — все уже было. Спросите у председателя!

Миша посмотрел на побледневшую Никаноровну.

«Зачем на бабу-то все валить?» — в сердцах подумалось ему.

— Это же просто крести! — решительно встрял он в разговор. — Карточная масть! Там рядом и пики есть, и черви…

Но председателю не хотелось верить в то, что здесь обошлось без происков врагов.

— А вы, молодой человек, помолчите! С вас мы тоже по всей строгости спросим. Как вы — комсорг! — проворонили появление фашистской символики в стенах… в стенах общественного туалета?!

— Ну так мы ж не молимся на нее! — скромно напомнил Миша.

Председатель обратил на него тяжелый взгляд:

— А что вы на нее делаете?!

— Ну… Что положено делать в туалетное очко… А что, нельзя?

— Спаситель ты мой! — на радостях расцеловала Мишу Никаноровна. — А я уж думала все: погубит меня этот ирод.

В качестве благодарности она выдала Мише здоровенную почетную грамоту и целую кастрюлю пирожков.

— На-кось, побалуйся! Они вкусные — с яйцом, с капустой.

Миша и сам был горд своим подвигом. Услышав его объяснение, председатель комиссии как-то сник и через десять минут погрузился в машину и укатил восвояси. Честь колхоза была спасена.

Наступила ночь — последняя перед отправкой домой. По стародавней традиции никто из студентов не спал: бренчала гитара, раздавались смешки, гремели стаканы.

А в первой мужской палате играли в помещиков. Миша лежал на койке и изображал хозяина имения.

— Эй, кто там! Водки мне с пирожком!

Марика в роли дворовой девки Палашки металась от стола к барину.

— Поднеси и моему гостю — лорду Уилльямсу! — показывал Миша на Алекса. — Он, чай, таких диковин отродясь не видывал в своей загранице.

Лорд Уилльямс хвалил Палашкины черные брови и обсуждал с графом Прибей-Мухиным (в лице Жеки) достоинства крепостного права.

— А что, я бы ее тоже себе купил, — томно вздыхал граф. — Только хозяин-мерзавец не продает. Говорит, самому нужна для украшения интерьера.

Вскоре из других палат набежали цыгане, и гульбище разгорелось с новой силой.

На рассвете, когда баре уже едва держались на ногах, в бальной зале появился бледный призрак колхозного шофера.

— Хорошие вы люди! — сказал Гаврилыч и выставил на стол две бутылки стеклоочистителя. — Вот, выпейте со мной на посошок!

В первый раз в жизни Мише было сложно составить рапорт о проделанной работе. Он и так пытался, и эдак, изобретая, что бы такого написать о поведении Алекса в колхозе.

«Петр Иванович наверняка поймет, что я все эти дни дурака валял», — думал он, в сотый раз перечитывая свое куцее сочинение:

Начальнику первого отдела

ЗАТУЛИНУ П. И.

от Степанова М.Г.

РАПОРТ

С середины сентября 1983 года наблюдал за деятельностью американского студента Уилльямса А.

Уилльямс А. ведет активные исследования в сфере филологии. Часто делает фотографии и записи, отображающие быт и нравы советских людей. Во время поездки в колхоз «Светлый путь» подозрительных контактов между ним и третьими лицами не выявлено.

В частных беседах Уилльямс А. воздерживается от высказывания критических замечаний в адрес Советского государства. На провокации не поддается.